И напротив, кротость и смирение – как прохладная роса, падающая на пылающую землю, усмиряющая страсти, дарующая мир душе. Но если кротость лишена мужества, а смирение становится тенью страха, они перестают быть благословением и превращаются в робость и бессилие.
Так в человеке рождается внутренняя дилемма – напряженность между двумя полюсами, где каждый по-своему указывает на истину. Гнев зовет нас бороться за правду, но часто отравлен гордыней и раздражением. Кротость утешает, но может превратиться в уступчивость там, где нужна твердость. Смирение возвышает душу перед Богом, но без рассуждения способно унижать человека перед людьми и страстями. Эти противоположности с болью встречаются в сердце, которое не знает, куда склониться.
Откуда эта раздвоенность? Из раны, оставленной грехом в человеческой природе. Мы потеряли цельность, ум стал колебаться, воля – ослабевать, а сердце часто движется не к свету, а к своей собственной тени. Так даже ревность о добре может превратиться в неистовый гнев на ближнего, а желание быть кротким и смиренным – в боязнь сказать правду. “Гнев без любви – жестокость, а кротость без силы – предательство истины”.
Но Господь не оставил человека в этом растерзании. Он даровал нам пример в Себе: Христос был кроток и смирен сердцем, и вместе с тем не отступал от истины даже перед лицом смерти. В Его сердце гнев на грех и кротость к грешнику соединились в совершенной любви. Так и наше предназначение – не в том, чтобы подавлять одну из сторон души ради другой, но чтобы через покаяние, молитву и доверие Богу возвести их в высшее единство. Это и есть то новое качество, которое рождается от благодати.
Когда подступает гнев необходимо прочесть молитву, лучше всего “Отче наш”. Честно посмотреть в свое сердце и задать себе трудные вопросы. Чего я ищу, когда гневаюсь? Истинного исправления – или тайного самоутверждения? Почему я стремлюсь к кротости? Из любви ли к человеку – или потому что боюсь его осуждения? Как часто кроткие слова на устах скрывают боязнь быть отвергнутым, а гневливые речи – лишь крик моей уязвленной гордости? “Гневайся на грех, но не на брата”, – подсказывает сердце, если оно просветлено светом Божиим.
Молитва – лучший страж сердца. Она смиряет гнев, омывает его слезы, дает ему обратиться не против ближнего, а против собственного самолюбия. Это уже покаянный подвиг. Гнев полезен тогда, когда обращен на твои страсти, а не на человека. И в этом помогает пост. Пост делает тело скромнее, а дух бодрее. Человек, утомившийся в посте, гораздо меньше готов к пустой брани, ведь “сытая плоть делает язык острым, а сердце жестоким”.
Исповедь открывает глаза. На исповеди обнажается истина: сколько в нашем гневе боли, сколько в кротости – лукавства. Там человек впервые видит, что истинная кротость – не соглашательство, а способность отдать все в руки Божии. Истинное смирение – не унизить себя ради людского взгляда, а склониться перед правдой Божией, даже если она осудит меня. И лучше быть обличенным здесь, чем осужденным там.
И все это приводит к таинственной встрече души с Богом, где гнев и кротость, смирение и ревность соединяются в любви. Тогда человек перестает бояться быть твердым, если истина того требует, и не стыдится быть мягким, когда любовь велит простить. Он уже не рвется отомстить за унижение, но и не уступит там, где попирается правда Божия. Так рождается новое состояние сердца – мужество кротости, твердое и нежное одновременно.
Кротость без страха и гнев без злобы – два крыла любви. В жизни это проявляется удивительно просто. Человек, в котором это единство уже начинает рождаться, не раздражается на грубое слово, но и не дает себя ввести в обман. Он умеет молчать, когда молчание лечит, и говорить, когда молчание убивает правду. Он не держит зла в сердце, но и не уступает страсти из ложного миролюбия. Такой человек ходит в свободе, о которой апостол Павел сказал: “Где Дух Господень, там свобода”. Эта свобода не от ближних и обязанностей, но от собственных искаженных движений, которые прежде разрывали его сердце на части.
Плодом этого становится тихая радость и глубокий мир. Душа больше не метается между крайностями, ее не терзает вопрос: “Молчать ли, говорить ли, стерпеть ли, возразить ли?” Она знает свое время для каждого слова и молчания, для гнева на зло и кротости к человеку. Гнев – как меч: в неумелых руках он убивает, в руках любви – защищает. Это не равнодушие, не холодная бесстрастность, а жизнь в свете, где все освещено и все становится на свое место.