Так остается самое простое и важное – позволить Христу войти в эту конкретную область своей жизни. Можно кратко молиться: “Господи, войди в мои сети и сделай их Твоими сетями”. Повторяя это в течение дня, мы наполняем даже случайные скроллы живым воспоминанием о Боге. А в какой-то момент сердце само подскажет: “Хватит, иди помолись, обними близких, выйди в тишину”. Так дилемма перестает быть мучительной, потому что мы уже не “между” зависимостью и отказом, а “внутри” Божьей воли.
Бог обязательно укажет в твоем сердце третий полюс, который не похож ни на зависимость, ни на радикальный отказ, но станет твоим личным послушанием Христу в этом конкретном вопросе. Не соцсети губят, а сердце, не укорененное в Боге. Все, что происходит с нами: и зависимость, и отказ, и борьба между ними, в конечном счете призвано привести нас к Богу. Пусть же этот путь будет не бегством от мира, и не растворением в нем, а нахождением того тайного места, где Бог соединяет крайности и делает нас свободными. И тогда даже соцсети станут для нас не ловушкой, а еще одной возможностью явить свет Христов. Так шаг за шагом можно пройти любой лабиринт жизни, и даже самое странное напряжение обернется точкой роста и пространством встречи с вечной Любовью.
Информационные технологии – это инструмент, а не среда обитания.
ЛИЦЕМЕРИЕ (s+) ИСТИННОЕ ЛИЦО
“Господи, даруй мне быть пред Тобой и людьми, тем, кто я есть”
В каждом человеке, внимательно вглядывающемся в свое сердце, рано или поздно встает страшный вопрос: кто я есть на самом деле? Этот вопрос сразу обнаруживает пропасть между тем образом, который мы тщательно создаем для окружающих и даже для себя, и той болезненной, уязвимой и часто темной реальностью, что скрыта внутри. Так возникает одна из глубочайших дилемм человеческой души: лицемерие – как страх и нежелание быть разоблаченным, и мучительное, невыносимое чувство своей собственной правды, своей нищеты, своей слабости, которую так страшно вынести на свет.
Лицемерие – древнейшее укрытие падшего человека, наследие Адама, который, устыдившись наготы, спрятался от Бога в деревьях рая. Но и невыносимость взгляда на свою подлинную сущность столь же древняя: кто в состоянии без страха взглянуть на бездну своего сердца и не содрогнуться? Ведь, как сказано в Писании: “Лукаво сердце человеческое паче всего и крайне испорчено; кто узнает его?” (Иер. 17:9).
Эта житейская проблема рождает внутреннюю боль, напряжение, раздвоенность. Но христианская мудрость учит, что это напряжение не проклятие и не безысходность. Напротив, в нем заключена великая возможность синергии: встречи человеческой немощи и Божией силы, встречи позорной правды о себе и очищающей, исцеляющей любви Христовой. Только здесь, в точке пересечения страха быть узнанным и ужаса собственной правды, может начаться настоящее духовное восхождение.
Святые отцы говорили о пути “двух природ” в человеке – человеческой, падшей и болезненной, и божественной, дарованной нам через благодать. Эта встреча противоположностей внутри нас всегда драматична, но именно она является ареной, где вершится дело спасения.
Лицемерие. В нашем языке это слово звучит как ругательство, но в духовном смысле оно гораздо глубже, нежели просто желание обмануть. Лицемерие – это маска, которую человек надевает, чтобы быть принятым, чтобы не увидеть отвращение в глазах других, чтобы спрятать свою стыдливую наготу души. Маска благочестия, вежливости, интеллигентности или даже показного смирения.
Корень лицемерия в страхе и желании любви. Мы боимся, что если нас увидят такими, какие мы есть, нас возненавидят, отвергнут, перестанут уважать. Лицемерие иногда даже тащит человека к Богу: мы пытаемся показаться перед Ним лучше, чем есть, украшаем свои молитвы, свое покаяние, опасаясь, что даже Он может отвернуться. В этом скрыт тонкий парадокс: лицемерие свидетельствует о жажде принятия, но и одновременно об ужасе быть узнанным.
Вторая сторона дилеммы – невыносимость своей истины. Это болезненное узнавание своей тьмы, слабости, нечистоты. Часто человек вовсе не хочет быть лицемером, но не может выдержать взгляда на свою душу, потому что там открывается ужасающее зрелище: гордость, злоба, уныние, вожделение, зависть, лукавство. “Я ли это? – вопрошает душа. – Неужели я так жалок и низок?” И, не выдержав, снова убегает в самооправдание, в забвение, в поверхностную жизнь.
Каждая сторона по-своему обоснована в человеческой природе. Лицемерие старается сохранить хоть какой-то порядок и социальную гармонию. Страх истины оберегает хрупкую психику от ужаса. Но односторонность этих путей неизбежно приводит к искажению образа Божия в человеке: душа становится либо фарисейски самодовольной, либо впадает в мрачное самоуничижение и отчаяние.