Это состояние можно укреплять, живя изо дня в день в доверии и послушании Богу. Не требовать от брака утоления всех своих страхов, не ожидать, что другой устранит все внутренние бездны, а идти с ним вместе ко Христу. Так семья становится школой вечности, где каждый день мы учимся отдавать и принимать, прощать и радоваться свободе другого. Здесь особенно нужна духовная трезвенность, чтобы не превратить даже это прекрасное состояние в повод для гордости. “Свет от света” значит, что каждый шаг вперед дает новый свет, но и требует новой верности.
И тогда брачная жизнь превращается в икону Троицы: три Лица, каждое совершенно свободно и совершенно любяще, соединены в одной сущности. Это великая цель брака: отразить в малом человеческом единстве бесконечное Божество. И Дух Святой творит между близкими людьми ту гармонию, которая выше всех рассуждений, – гармонию Царства Божия, начинающуюся уже здесь, в тайне твоего брака. Брак – не помеха, а тайная дорога в Царство, где все раздвоенное соединяется без слияния и все разделенное пребывает в совершенной любви.
УСТУПИТЬ (s+) ОТСТОЯТЬ СВОЮ ПРАВДУ
“Господи, дай мне любить правду так, чтобы она не убивала любовь, и любить любовь так, чтобы она не предавала правду”
Есть в семейной жизни тонкая и очень горькая нить, которая чаще всего проявляется в ссорах. Это не просто столкновение характеров, а соприкосновение глубинных человеческих стремлений: жажды справедливости и зова сердца к прощению. Когда наступает момент конфликта, словно весь мир сужается до одного желания – чтобы меня поняли, оправдали, чтобы другой признал свою неправоту. И в тот же самый миг тихий, едва слышный голос любви шепчет о том, что важнее не победа, а мир. Так возникает одна из самых острых духовных дилемм брака: уступить или отстоять свою правду.
Жажда справедливости – не просто каприз самолюбия, она глубоко укоренена в нашем естестве. Мы созданы по образу Бога, Который есть Истина, и потому человек болезненно отзывается на любую неправду. Когда нас обидели, несправедливо осудили, поднялось что-то наше драгоценное и попранное – естественно хотеть восстановления. Но есть и другая глубина: сердце, знавшее прикосновение Божией милости, всегда помнит, что оно само живо лишь потому, что его пощадили, простили, покрыли любовью. И тогда встает мучительный вопрос: где грань между тем, чтобы смириться и уступить, и тем, чтобы стоять за правду и честь семьи? Когда стоит оставить спор ради мира, а когда – ради истины, говорить твердо? Господи, соверши это во мне.
Если рассмотреть эту дилемму не поверхностно, а через свет Евангелия и опыт святых отцов, станет видно, что это не просто выбор поведения, а глубокий духовный процесс, где встречаются две стороны нашей природы – божественная и падшая, плоть и дух, человеческая справедливость и Божья правда. “Истина без любви делает человека жестоким, а любовь без истины – слабым”, – эти слова часто повторяют старцы. Потому что односторонность любой из сторон уродует в нас образ Божий.
С одной стороны, в нашем стремлении к справедливости есть положительное начало: это голос той правды, которая в нас заложена Творцом. Бог есть Судия праведный, и в человеке живет этот потаенный отклик на порядок, на ясное различение добра и зла. “Горе тем, которые называют зло добром”, – говорит пророк. Потому и в семейной жизни важно уметь называть вещи своими именами, не закрывать глаза на неправду, не позволять лжи или насилию укорениться в отношениях под видом смирения. Это было бы не терпением, а малодушием. И все же в этом же стремлении скрыт и страшный соблазн: отстаивая свою “правду”, очень легко начать воевать не с грехом, а с ближним. “Моя правда” незаметно заслоняет Христа, и тогда человек уже не ищет истины, а лишь жаждет самоутверждения, хочет быть правым любой ценой.
С другой стороны, зов сердца уступить, простить, промолчать часто рождается от Духа Божия. “Мягкий ответ отвращает гнев”, – учит Писание. “Лучше быть обиженным, нежели обидчиком”, – говорят отцы. Смирение – это не страх, не слабость, а мудрость, как власть над собой, и великое мужество, потому что для этого нужно отвергнуть свое самолюбие, свое “я”, которое всегда хочет выйти из ссоры победителем. И все же и здесь есть искушение: иногда человек уступает не по любви, а из страха, из нежелания столкнуться с гневом другого, а то и из лукавого расчета сохранить видимость мира. Тогда уступчивость становится не добродетелью, а трусливой уступкой злу.