Так, шаг за шагом, семья может войти в новый стиль жизни. В нем нет страха уступать и нет гордости требовать свою “правду”, есть лишь совместное движение навстречу Богу. И конечно, будут искушения: мысли о том, что “меня используют”, “меня не ценят”, “я все время уступаю”. Но если сразу отдать эти помыслы Богу, они быстро рассеиваются. Потому что истинная сила не в том, чтобы всегда побеждать в споре, а в том, чтобы хранить любовь, даже оставаясь непонятым.
Так две разных воли, две разные правды соединяются в Божьей истине, которая выше нас обоих. И тогда даже самый острый спор может закончиться не победой одного, а общей радостью: “Мы вместе преодолели это”. Потому что Христос соединил нас не для того, чтобы выяснять, кто прав, а чтобы вместе учиться быть подобными Ему.
ВЕРА (s+) СКЕПСИС
“Господи, соедини наши разные пути в Твоей любви”
Есть в семейной жизни такой крест, который скрыт от посторонних глаз и даже от самых близких друзей. Это крест неразделенной веры. Когда один супруг живет в Боге, Его свет для него реальнее солнца, Его любовь согревает каждое утро, а другой – холоден или далек, может быть даже насмешлив, безразличен, словно его сердце ходит иным путем, где мало места для Церкви, молитвы, тайн Божиих. Так возникает скрытое, но глубокое напряжение между двумя мирами под одной крышей. Это не просто житейская разница вкусов или привычек, это встреча двух параллельных путей – пути веры и пути скепсиса. Один живет таинством, другой – только видимым. И как трудно тому, кто любит и Бога, и супруга, но чувствует, что эти две любви порой расходятся, и, чтобы не потерять одно, он должен смиренно понести другое.
Этот внутренний раскол часто остается без слов, потому что слишком страшно открыто сказать: “Я страдаю от того, что ты не молишься, не веришь, не идешь со мной в Церковь”. Страшно – не потому, что другой ответит грубостью, а потому что сам этот разговор покажет: мы так далеко в самом главном. И эта боль может казаться тупиком, где с одной стороны верность Христу, а с другой – любовь к тому, кого Бог дал в супруги. Но на самом деле эта дилемма – не конец, а начало пути синергии, того глубокого духовного единения противоположностей, которое раскрывает в человеке новую меру любви.
Ведь и сам человек – загадочная тайна двух природ. В нем божественное и человеческое, свет и тень, дух и плоть борются и сплетаются. Так и в семье Господь порой допускает встречу двух таких противоположностей, чтобы, как на поле невидимой битвы, вырастить новое сердце, которое умеет любить свободно, без насилия, без горьких ожиданий, и вместе с тем не предавать свою веру. “Где умножается скорбь, там возрастает вместимость сердца”, – это один из тех духовных парадоксов, которые кажутся жесткими, пока сам не пройдешь через них.
Если посмотреть на каждую сторону этой дилеммы в отдельности, станет видна их скрытая правда и скрытая опасность. С одной стороны – вера одного из супругов. Это не просто система убеждений, а живой опыт встречи с Богом. Это мир, где каждое событие несет в себе промысл, где каждая радость – благодарение, а каждая скорбь – повод к покаянию и надежде. Душа верующего видит глубже, потому что смотрит не только на временное. И потому так болезненно бывает осознавать, что самый близкий человек не разделяет этого взгляда, живет иначе, словно отделен стеклом. Отсюда возникает печаль, которая может перерасти в упрек, скрытую горечь или даже духовную гордость: “Я ближе к Богу, а он далек”. И это – опасность, потому что вера, переставшая быть смиренной, уже не Христова.
С другой стороны – скепсис или холодность другого супруга. И в этом тоже есть человеческая подлинность: ведь вера – тайна свободы. Никто не может заставить любить Бога, как нельзя заставить любить человека. Сердце открывается Самим Богом в свое время, и может быть, скепсис ближнего – не злоба, а честность: он пока не может лукаво молиться, не может делать вид, что верит. И в этом есть своя чистота. Но если эта холодность становится грубым отвержением святыни, насмешкой, то это начинает ранить семью в самое сердце. Тогда легко впасть в другую крайность: либо начать скрытую войну за обращение супруга, либо отдалиться внутренне, замкнуться в своем мирке веры без любви.
Так обе стороны – и вера одного, и неверие другого – могут при односторонности стать искажением образа Божия в семье. Когда вера превращается в тайную надменность, она теряет Христову кротость. Когда скепсис становится стеной, семья перестает быть пространством общности, и два сердца идут параллельно. Встречаются семьи, где один ходит в храм, молится дома перед иконами, а другой проводит эти часы в телефоне или в пустой болтовне, и вроде бы все мирно, но в воздухе стоит невыносимая немая тоска. Так и зарождается кризис.