Чижов коротко, но чинно поприветствовал Оленьку, а вот супруга бросилась к девушке, как всегда, раскрывая руки для объятий и припадая к её щекам троекратным поцелуем.
– Ольга Вейминовна! Милейшая! Как же я рада вас видеть! Ох, – она чуть отстранились и осмотрела Оленьку с головы до ног. – А вы всё хорошеете! Среди этих цветов вы – самый яркий цветок, самый прелестный бутон.
Фу. Ну чего ей ещё надо?
Но Изабелла Вениаминовна взяла Оленьку под руку и, восторженно бормоча ерунду, повела её вглубь оранжереи, а потом вовсе на второй этаж по реалистично сымитированному архитектором склону холма.
И чёрный правительственный пинг у порога встретил лишь один Чижов.
Генерал, надо сказать, не очень-то был рад этой встрече. Со дня их знакомства они виделись всего несколько раз, и ни одна из этих встреч не была приятной. Даже нейтральной. Даже когда случайно встречались на приёмах, Чижов на секунду приближался к генералу и шептал на ухо коротко что-то вроде: «Видел Ольгу Вейминовну, она такая счастливая! А ведь это всё благодаря вам». Или: «А вы слышали про директора департамента в министерстве, которого во взяточничестве уличили? Сердце разрывается, когда представляю, что будет с его семьёй».
Лишь однажды Чижов вот так же встретил генерала на пороге оранжереи. Тогда он коротко сообщил Федоренко, что у того есть шанс стать вице-президентом, и что он, Федоренко, очень нужен российскому народу, что именно он должен занять этот пост, а не мягкотелый Калинкин. И что, если так сложится, генералу не следует отказываться, если он, конечно, намерен и впредь служить интересам своей страны. Больше Чижов тогда ни на что не намекал, а генерал старался об этом не думать.
И вот опять объявился. Стоит себе среди цветочков, нюхает, любуется. Да и встал так, что с улицы его не видно.
Генерал нехотя пожал протянутую гостем руку.
– Пройдёмся? – деликатно, как будто даже заискивая, проговорил Чижов. Что ж за манера-то у него? Лебезит, но как будто издевается. Да чего там, так оно и есть.
– А правду ли говорят, – мягко начал Чижов, взяв Федоренко под локоть, – что Шацкий в отставку уйти может?
Федоренко остановился и вытаращил на гостя глаза.
– Ой, – тот едва заметно хохотнул, прикрыв рот ладошкой. И ладошки у него мерзкие! – А вы не знали? Ну так пусть тогда между нами останется. Ладненько? Со мной на днях один приятель поделился, что-де зреет недовольство народа, что стране нужна жёсткая рука, а не политиканство Шацкого. Мы как разговорились, так сразу о вас и подумали. Вы ведь кресло президента займёте, если в Шацком вдруг совесть проснётся, да он и поймёт, что не своё место занимает?
– Займу, – согласился Федоренко. – До внеочередных выборов.
– Конечно-конечно, – замахал своей мерзкой ручкой Чижов. – Но даже за время, которое (конечно, если Шацкий уйдёт во отставку) потребуется для организации внеочередных выборов, вы же успеете сделать кое-что значимое для страны?
– Конечно, – генерал саркастически усмехнулся. – Для страны. Человек, который всю жизнь…
– Да мы знаем, знаем. Ну, так в стране есть толковые люди, да и ещё, исключительно благодаря своим заслугам, по достоинству занявшие должности в министерствах и ведомствах. Вот как вы, Василий Никифорович, в своей области. Вот бы Шацкому доверить профессионалам страну обустраивать, а он всё что-то упирается.
– Если вы о новых инициативах Центрального банка и Министерств Экономики и Промышленности, то они действительно могут привести к ослаблению страны.
– Ох, Василий Никифорович, да много ли мы с вами в этом деле понимаем? Мы ведь каждый в своём деле специалисты. А я вам так скажу: если внимательно присмотреться, то сейчас-то самое время своих сограждан и предпринимателей поддерживать, а не на остальной мир равняться. Вы бы вникли на досуге, что там ваши коллеги в правительстве предлагают, гладишь, и переменили бы свои взгляды. Да я думаю, что и народ в перемены поверит. А то ведь так и до политических разногласий внутри страны дойти может, а наши враги только того и ждут. Ой, – Чижов вдруг посмотрел на часы. – Как времечко-то летит! Мы бы, с вашего позволения, откланялись. Пойдёмте супруг наших разыщем, а то они, поди, совсем цветочками и бутончиками увлеклись. Они обе, знаете ли, такие увлекающиеся!
* * *
Игнат Рафаэлевич заглушил двигатель и потянул рычаг «ручника». Выбрался из автомобиля, с силой захлопнул дверцу. Вот, поди ж, сто с лишним лет агрегату, а бегает! И ведь когда-то такие машины обыденностью для людей были! Ездили на них на работу, в гости, на рыбалку… Водить учились специально. На заправочные станции заезжали. Вот ведь жили!