Редактор тянул с выпуском Ольгиных аналитических программ, предлагая собрать больше материала. Три недели назад она отправилась в одну из дружин за материалом, и связь с ней прервалась. Через день её муж поехал в эту дружину на поиски пропавшей жены, поскольку полиция лишь послала запрос в населённый пункт и успокоилась. А ещё через день тела обнаружили в лесу. Ольгу и ее мужа закололи вилами. Полицейский сказал, что обе смерти были быстрыми.
Их сыну Алёше было девять лет. После похорон родителей он остался жить у бабушки. Родственники, Машины дети и внуки, предлагали Алёше жить у них, и, наверное, когда-нибудь так и будет… Чувствовала Василиса Николаевна себя уже не очень, возраст. Но пока Алёша остался у неё. Он и раньше часто бывал у бабушки и успел обзавестись приятелями по соседству.
Вот и сейчас он три часа кряду носился с мальчишками по занесённой снегом площадке, они построили снежную крепость, а потом, штурмуя, разнесли её. Мальчик хотя бы немного отвлекался, точнее, забывался. А потом прибегал домой, и всё возвращалось. У него не было истерик, он просто сильно грустил и скучал по родителям. Очень сильно. Иногда ревел, а иногда, как сейчас, тихо плакал.
– Ты веришь, что они сейчас смотрят на нас с неба? – негромко, почти шёпотом, спросила бабушка.
Внук ничего не ответил, лишь печально закивал.
– Это хорошо, что веришь. Потому что так и есть.
Трудно было бы жить с осознанием «никогда». И человек в такой трагедии отчаянно цепляется за надежду, за веру, за что угодно. А тем более ребёнок, совсем недавно живший в счастливой семье, наполненной радостью и любовью.
– Бабушка, – неожиданно серьёзно проговорил Алёша, – а ведь у меня теперь, кроме тебя, остались только все двоюродные?.. Ну, кто по линии… – он всхлипнул, – бабушки Маши.
– Это твоя родня, Алёша. Настоящая. И по крови, и по жизни. Вам вместе и жить дальше…
Алёша ничего не ответил, только прерывисто вздохнул. Он и сам понимал, что… что скоро его любимая, родная, а сейчас самая-самая родная бабушка Василиса… тоже… тоже будет смотреть на него с неба.
А Василиса Николаевна… как же ей хотелось рассказать внуку о том, что есть на свете ещё один родной человек. И как ей хотелось, чтобы он и стал тем самым-самым для Алёши.
Она машинально посмотрела на трюмо, где в шкатулке лежал лист бумаги. Самой настоящей, абсолютно обыкновенной бумаги. Его почти год назад привезла ей офицер Винтер. Она рассказала обо всём, что произошло, взяв с Василисы Николаевны честное слово хранить всё в тайне.
Строки на этом листе были накарябаны простым карандашом в невесомости. Лист был сложен вдвое, и сверху тянулась наискось одна строчка: «Моей маленькой принцессе».
Расскажешь, как бежали под дождём?
Наверняка такое было, ты же помнишь!
С тобой вдвоём, а, может, всей семьёй,
Наверное, спешили на автобус.
Как на руках тебя носил, а ты спала,
Пусть ты не помнишь, я же точно знаю,
Взял из кроватки, ну а ты не поняла,
Уткнулась носиком в меня, не просыпаясь
А мы ругались? Да наверняка!
Ну а потом мирились, обнимаясь
К сестре не ревновала? А она?
Прости, не помню. Ну, конечно, ты же знаешь…
А говорил тебе, что я люблю?
Ведь как же не любить такую дочку!
Мечтаю, как я встречу, обниму.
Скажу. А ты меня тихонько в щёчку…
Скажи, я был хорошим? Только честно.
И был я с вами в радости и в горе?
А фотографии остались? Ну конечно.
И как-нибудь мы вместе их посмотрим.
Расскажешь всё, о чём не мог забыть?
Вот как порога: «Марш отца встречать»
Ещё… пред тем, как навсегда уйти,
Вернуться я тебе не обещал?
Часть третья
Турели бортовых лазеров «Грифона» синхронно отработали по целям, и шесть боевых дронов за десятую долю секунды разлетелась на осколки, рассыпавшись по полу ангара кусками оплавленного композита.