Стоит ступить на остров Новая Гвинея и попробовать свернуть с проложенной тропы, как ответ становится очевиден: все дело в рельефе местности, нехватке пищи и в носильщиках. Из- за того, что равнины заболочены, в горах путь преграждают острые каменные гребни, и вся территория покрыта зарослями джунглей, путешественник в самом удачном случае преодолевает в день всего несколько миль. Когда в 1983 году я отправился в горы Кумавы, мне и дюжине новогвинейцев потребовалось две недели, чтобы продвинуться на семь миль в глубь острова. И это было еще легкое путешествие, если сравнивать с Юбилейной экспедицией Британского союза орнитологов. 4 января 1910 года они высадились на берега Новой Гвинеи и направились в сторону заснеженных вершин, которые виднелись всего в сотне миль от побережья. 12 февраля 1911 года они наконец прекратили попытки пройти дальше и вернулись, покрыв за эти тринадцать месяцев менее половины расстояния (сорок пять миль).
К особенностям местности добавляется еще и невозможность добывать себе пропитание на территории, поскольку крупная дичь в Новой Гвинее не водится. В низинах, покрытых джунглями, основу питания местных жителей составляет саговая пальма, мякоть которой по консистенции напоминает резину, а по запаху — рвотные массы. И даже коренные жители Новой Гвинеи не могут найти достаточно пищи, чтобы выжить в горах. Это подтверждает ужасное зрелище, которому стал свидетелем британский исследователь Александр Уолластон, спускавшийся по тропе в джунглях Новой Гвинеи: он увидел тела тридцати недавно скончавшихся новогвинейцев и двух еле живых детей; все они остались без пропитания на обратном пути из низин в горные сады, поскольку взяли с собой недостаточно припасов.
Из-за недостаточного количества пищи, доступной в джунглях, исследователи, чей путь пролегает через безлюдные территории, а также те, кто не может рассчитывать на плоды из садов местного населения, берут провизию с собой. Носильщик может нести сорок фунтов — считая пищу, необходимую ему самому для питания в течение примерно четырнадцати дней. Таким образом, пока не появилась возможность сбрасывать продукты с воздуха, все экспедиции, углублявшиеся на территорию Новой Гвинеи более чем на семь дней от побережья (туда и обратно за четырнадцать дней) привлекали группы носильщиков, которые подготавливали склады провизии с помощью многократных переходов. Вот как все обычно происходило: пятьдесят носильщиков отправляются от побережья, взяв пищи на 700 человекодней, оставляют в хранилище в глубине острова запас продуктов на 200 человекодней и еще через пять дней возвращаются на побережье, израсходовав по пути туда и обратно остальной провиант на 500 человекодней (пятьдесят человек умножить на 10 дней). Затем пятнадцать носильщиков идут к первому складу, забирают хранящиеся там запасы пищи на 200 человекодней, переносят на расстояние пятидневного пути в глубь острова провизию еще на 50 человекодней и возвращаются к первому складу (запасы в котором за это время были пополнены), съев при этом запас на 150 человекодней. Затем все повторяется...
Из всех экспедиций, исследовавших этот район до Арчбольда, ближе всех к Великой долине подошла в 1921-1922 годах экспедиция Кремера, использовавшая 800 носильщиков и 200 тонн продовольствия; в результате за 10 месяцев четверо исследователей прошли в глубь острова почти до самой Великой долины. К сожалению, маршрут Кремера пролегал в нескольких милях к западу от долины, о существовании которой он и не подозревал, поскольку путь к ней преграждали горные хребты и заросли джунглей.
Помимо сложности пути следует отметить, что внутренние территории Новой Гвинеи не привлекали ни миссионеров, ни колониальные правительства, поскольку считались практически необитаемыми. Европейские исследователи, высаживавшиеся на побережье или на берегах рек, обнаружили в низинах множество племен, питавшихся саго и рыбой, но у подножий крутых гор почти никто не жил. И с северного, и с южного побережья видны крутые склоны и заснеженные вершины центрального хребта Новой Гвинеи. Предполагалось, что склоны гор, видимые с севера и с юга, относятся к единому хребту. С берегов было не разглядеть, что между горными цепями скрываются широкие долины, пригодные для земледелия.
В отношении восточной части Новой Гвинеи миф о необитаемой территории вдали от побережья был развеян 26 мая 1930 года, когда два австралийских золотоискателя, Майкл Лихи и Майкл Дуайер, поднялись на гребень гор Бисмарка в поисках золота, и, взглянув в ночной темноте на лежавшую внизу долину, разглядели бесчисленные светящиеся точки: костры, на которых готовили пищу тысячи людей. В отношении западной части острова этот миф был разоблачен во время второго разведывательного полета Арчбольда, 23 июня 1938 года. После многочасового кружения над джунглями, где он не заметил почти никаких следов пребывания человека, Арчбольд с удивлением увидел Великую долину, напомнившую ему Голландию: джунгли вырублены, территория разделена на небольшие поля с оросительными каналами, среди полей раскиданы деревушки. Только шесть недель спустя Арчбольд, организовав лагеря у ближайшего озера и реки, где мог приземлиться самолет, привел в Великую долину разведывательную экспедицию, и состоялся первый контакт с местным населением.
Вот почему Великая долина оставалась скрытой от внешнего мира до 1938 года.
А почему жители долины, которых теперь называют дани, не знали о существовании внешнего мира?
Отчасти причина состояла в тех же проблемах логистики, которые приходилось решать экспедиции Кремера, когда она двигалась в глубь острова, — не менее сложно было двигаться и в противоположном направлении. Впрочем, эти проблемы не столь существенны в районах наподобие Новой Гвинеи, где ландшафт в принципе пригоден для пеших переходов, а в условиях дикой природы можно найти больше пищи; так что одними проблемами логистики мы не сможем объяснить, почему и прочие человеческие общества в мире жили в сравнительной изоляции. Напротив, в этот момент следует напомнить о том, что мы воспринимаем наш современный взгляд на мир как нечто само собой разумеющееся. Но наша позиция до весьма недавнего времени была неприменима для Новой Гвинеи, а 10 000 лет назад — для всего мира.
Вспомним, что весь земной шар сейчас разделен на государства, граждане которых имеют, в большей или меньшей степени, возможность свободно путешествовать в пределах своей страны, а также выезжать за ее пределы. Всякий, при наличии достаточной суммы денег, времени и желания может посетить практически любую страну, за исключением нескольких, отличающихся особой ксенофобией (таких как Албания и Северная Корея). В результате люди и товары распространились по всему земному шару, и многие продукты, например, кока-колу, можно найти сейчас на любом континенте. Мне неловко вспоминать подробности моего путешествия на тихоокеанский остров Реннелл в 1976 году, на котором сохранялась нетронутой до последнего времени полинезийская культура — благодаря географической изоляции, отвесным скалам на побережье и коралловым рифам. На рассвете я отправился от берега в глубь острова и с трудом продирался через джунгли, где не было никаких следов человека. К вечеру я услышал женский голос и увидел небольшую хижину; в моей голове завертелись мысли о том, что в этом отдаленном уголке далекого острова я встречу прекрасную, неиспорченную полинезийскую девушку в юбке из травы и с обнаженной грудью. Плохо было уже то, что дама оказалась толстой и замужней. Но самой серьезной травмой моему самомнению, — а я было счел себя отважным первопроходцем, — стал ее джемпер с надписью «Университет штата Висконсин».
А на протяжении всей человеческой истории, за исключением последних 10 000 лет, беспрепятственно путешествовать было невозможно, да и распространение университетских джемперов сводилось к минимуму. Каждая деревня или группировка представляла собой политическую единицу, в чьих отношениях с соседними группами чередовались войны, перемирия, военные альянсы и торговые союзы. Жители высокогорий Новой Гвинеи проводили всю жизнь в радиусе двадцати миль от места своего рождения. Изредка они могли оказаться на землях, граничивших с территорией, принадлежавшей их деревне, пробравшись туда во время военного нападения или с разрешения другого племени — во время перемирия, но у них не было сложившейся общественной системы, направленной на путешествия за пределы территорий непосредственных соседей. Понятие о терпимом отношении к посторонним было столь же немыслимым, как и предположение, что чужестранцы могут осмелиться явиться в их владения.