OceanofPDF.com
ГЛАВА 4
Одной из причин, по которой я быстро полюбил Нью-Йорк, был Центральный парк по утрам. Я бегал там и, если находил повод, объезжал его по одной из многочисленных заглублённых дорог.
Это было поистине грандиозное расточительство – иметь такой просторный, тщательно созданный сельский ландшафт, спускающийся к одному из самых дорогих районов мира. С самого начала я был поражен, узнав, что парк занимает более восьмисот акров безмятежной зелени. Это не просто лёгкие Манхэттена, но и его сердце. Нью-Йорк никогда не бывает полностью спокойным.
Всегда есть какая-то часть тела, которая дёргается, визжит или дрожит. Но Центральный парк — это место, наиболее близкое к неподвижности.
Листья только начинали желтеть, теряя свою пышность и еще не полностью раскрывшись, что нагнетало напряжение в предвкушении того, что мне обещали — потрясающего осеннего зрелища.
Я оставил позади выгуливающих собак и пешеходов и поехал на юг по широким улицам, которые сужались из-за высоты зданий по обеим сторонам. Короткие проблески солнечного света проникали между ними, пока я пробирался сквозь брызги от подметальных машин и пар, поднимающийся из вентиляционных отверстий метро.
«Бьюэлл» лениво скользил подо мной, и все его мускулы, скованные лишь лёгким движением правого запястья, радостно подпрыгивали на, в общем-то, ужасном дорожном покрытии. Я сбавил скорость, чтобы красный сигнал светофора на перекрёстке передо мной сменился на зелёный, затем резко выжал газ, чувствуя толчок в пояснице, когда заднее колесо глубоко впилось в землю. И вдруг меня осенило, что я здесь счастлив.
Даже довольный.
И я не собирался позволить горькой лжи моего отца испортить мне все.
Потому что Шон был прав — это было не в его характере. Мой отец, возможно, переносил клиническую отстранённость от работы и в семейную жизнь, но он никогда не был подлым.
До настоящего времени.
К тому времени, как я добрался до центра города, машины уже начали стягиваться к утренней толпе, толкаясь под привычный аккомпанемент гудков, напоминавших азбуку Морзе. Я проигнорировал нерешительное блеяние жёлтого такси, которое застал дремлющим на внутренней полосе (если я не заставлял его резко тормозить, это не считалось помехой), и остановился на противоположной стороне улицы от отеля моего отца.
Я на мгновение оставил велосипед в покое у обочины, расстегнул молнию на рукаве, чтобы свериться с наручными часами Tag Heuer, которые Шон купил мне в подарок на «Добро пожаловать в Америку».
По этому я подсчитал, что у меня есть примерно час, прежде чем политика потребует, чтобы я появился в офисе, даже после позднего задания. Предостаточно времени, чтобы всё сказать.
Я намеревался приехать в отель достаточно поздно, чтобы не разбудить отца от завтрака, но достаточно рано, чтобы перехватить его до самого удобного и очевидного утреннего рейса в Великобританию, на случай, если он задумает сбежать.
Я взглянул на того же величественного швейцара, стоящего у главного входа, и подумал, позволит ли он мне сегодня без помех войти, когда я буду в своей кожаной мотоциклетной одежде.
Хм, наверное, нет.
И как раз когда я обдумывал свои варианты, зеркальные двери отеля распахнулись, и из них вышел мой отец.
Моим первым порывом было бросить мотоцикл и броситься на него прямо там. Я уже потянулся к выключателю двигателя, когда рядом с ним из отеля вышел другой мужчина, держась рядом с ним. Второй был одет как дешёвый бизнесмен, но этот дешёвый бизнесмен стрижётся у военного парикмахера. Моя рука замерла.
Пока я смотрел, мой отец, нахмурившись, остановился и взглянул на мужчину с короткой стрижкой. Неуверенность сочилась из каждой поры его кожи, словно болезнь.
Базз-Кат двигался словно кто-то крупнее себя, с невероятной физической уверенностью, почти граничащей с дерзостью. Он не сбавлял шага, просто поравнялся со мной и взял отца под руку. Даже с расстояния двадцати метров я видел, как пальцы Базз-Кат глубоко сжимали чувствительные точки давления по обе стороны локтевого сустава.
Мой отец напрягся, сначала от ярости, потом от боли. Шок лишил его желания бороться, и он позволил себя увлечь вперёд.
Увидев, как этот парень себя держит, я сразу подумал, что Базз-Кат, должно быть, коп. Он был весь в напряжении и чуть сгорблен, словно постоянно ждал, что кто-то нанесёт первый удар.
Но я не думал, что даже закалённые детективы полиции Нью-Йорка станут вытаскивать из отеля человека, занимающего такое высокое положение, как мой отец. Если бы они хотели сломить его перед допросом, то провели бы его через вестибюль в наручниках, и это было бы вполне приемлемо. Для некоторых людей унижение действует лучше, чем побои, в любое время.