Он кивнул Шону, резко дернув головой. Шон кивнул в ответ. Затем мы двинулись вперёд, вдвоем, шагая в ногу. Я видел, как Шон убивал, и это никак не повлияло на моё отношение к нему. Но вид моего отца, готового сделать то же самое, вызывал во мне отвращение. Иронично, что, вероятно, это было зеркальным отражением его отношения ко мне.
Я отключил его, засунул глубоко внутрь и сделал единственное, что умел делать хорошо — приготовился убить двух незнакомцев, даже не зная их имен.
Мы прошли в исследовательскую лабораторию совершенно синхронно. Слева внизу, справа вверху, под углом, чтобы прикрывать друг друга.
Как только мы вошли в дверь, мы их увидели. Коротко стриженный и хромой водитель пикапа. Я тут же поднял «Глок» и прицелился, но из-за открывшейся картины я не выстрелил. Никто из нас не выстрелил.
Лаборатория была преимущественно белой, заставленной шкафами и верстаками, с полудюжиной чётко разграниченных рабочих мест. Никакого беспорядка. Просто обыденно, как на очень большой кухне, где, по странному стечению обстоятельств, нет ни одной бытовой техники. Пахло чем-то резким и кислым, что я не мог определить.
Моя мать сидела на одном из высоких табуретов, вставленных в каждое рабочее место. Его выдвинули на середину кафельного пола, и она сидела очень прямо, сдвинув колени и, судя по неудобному положению плеч, руки которой были связаны за спиной.
Мужчина, которого я окрестил Базз-Кат, стоял справа от неё, а значит, и моим. У него был крупнокалиберный посеребрённый полуавтоматический пистолет с курком в заднем положении и дулом, упирающимся в ухо моей матери, откуда было трудно попасть.
Как только мы вошли, взгляд мамы метнулся к моему и застыл на нём. Она была в ужасе, но я видел, как при виде нас – при виде меня – в её глазах проступало облегчение. Положение было безнадёжным, невозможным, но она увидела нас, и по какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, это дало ей надежду.
Водитель пикапа находился справа, разделяя наш сектор огня. «Глок» Шона, казалось, сам собой навёлся на него. Водитель пикапа также держал
Глок. Не раздумывая, он направил его прямо на меня.
«Похоже, у нас завязалась патовая ситуация», — сказал Шон. «Готовы ли вы умереть здесь, господа?»
«Если придется», — спокойно сказал Базз-Стрижка.
«Вы же понимаете, что это невыигрышная ситуация», — спокойно сказал я. «С любой стороны. Вы стреляете, мы стреляем. Люди будут гибнуть. Какой в этом смысл?»
Он пожал плечами. «Сдаваться — не выход», — сказал он, и я увидела в нём неистовую гордость. Он окинул меня холодным и равнодушным взглядом. «Вы должны это знать, мэм».
Итак, он был солдатом, узнаваемым по всем параметрам.
«Ладно, и что теперь?» — спросил я, позволяя себе нотку нетерпения. «Мы все здесь ждём, пока не умрём от старости?»
Короткая стрижка не ответила. Время вокруг нас тянулось медленно и тяжело, пока мы ждали, когда сдадут первые нервы.
И вдруг дверь позади нас распахнулась. Мы с Шоном отскочили в сторону, готовые встретить новую угрозу, но не прошло и доли секунды, как мы поняли, что нас превосходят в огневой мощи.
Команда из шести человек, вошедших в помещение, была одета в чёрную форму спецназа, вооружена пистолетами-пулемётами Heckler & Koch MP5, предельно сосредоточена и абсолютно независима, когда дело касалось выбора стороны. Они направили оружие на всех нас.
Я не обращал внимания на крики, призывающие сдаться и лечь на землю, и продолжал держать «Глок» на прицеле Базз-Ката. Пока он не опустит оружие, я, чёрт возьми, не собирался опускать своё.
Водитель пикапа первым сдался. Но, полагаю, он ещё свежо помнил, что значит быть подстреленным. Он промахнулся, подняв ствол и одновременно подняв обе руки. Очень медленно, опираясь только на указательный и большой пальцы, он положил пистолет на землю. Когда он выпрямился, его руки уже были сцеплены за головой.
Как только водитель пикапа отдал пистолет, Шон резко прицелился в Базз Ката, чуть не вызвав сердечный приступ у двух прикрывавших его парней. Будь они менее подготовленными и опытными, они, вероятно, прикончили бы его прямо на месте.
Крики стихли. Должно быть, они понимали, что зря тратят время. Интересно, сколько времени пройдёт до начала стрельбы?
Затем я услышал ещё несколько шагов чуть позади себя, справа. Две пары.
Не резкий, глухой стук ботинок по кафелю, а более легкая поступь хорошей обуви
с кожаной подошвой. Я не отрывал глаз от Базз-Стрижки, даже когда увидел, как он напрягся при виде новых гостей.