Обычно я могу относительно беспрепятственно проскользнуть сквозь бескрайнее море жёлтых такси, которых на Манхэттене, кажется, вдвое больше, чем частных машин. Но сегодня, из-за давления и спешки, никто не хотел уступать мне место в ширину зеркала. Я разбил левое зеркало меньше чем через месяц после покупки мотоцикла, и мне не хотелось усугублять невезение.
И я сидел, чувствуя ноющую пульсацию в левой ноге, окружённый раскалёнными стальными коробами, которые мягко вибрировали, рассеивая жар и испарения в окружающем воздухе, и слушал симфонию города. В никуда. Впереди, словно насмешка, Лексингтон-авеню шла на юг, прямая как стрела, почти до самого конца.
Вокруг меня гудели и дышали монументальные здания Нью-Йорка. Стояло начало сентября, приятное после сурового лета, и температура постепенно снижалась, переходя в то время года, которое я всё ещё считал осенью, а не осенью.
И все это время я прокручивал в голове сценарии того, как такой хладнокровный и дисциплинированный человек, как мой отец, мог стать причиной смерти пациента у себя на руках из-за своей чистой, кровавой неосторожности.
«Пока эта проблема не будет решена», — сказал он, как будто возможный алкоголизм был временным, незначительным неудобством.
Я перебирал в памяти пустые комнаты, хранившие мои детские воспоминания, но ничего не сходилось. Не было ни необъяснимого звона мусорной корзины в его кабинете, ни долгих часов, которые он проводил в саду, тайком прижимая к себе фляжку, ни предательского следа мяты на его
Он любил иногда выпить односолодового виски и пил его как знаток, с должным почтением и церемонностью. Не более того.
Но каждый раз, когда я думал, что придумаю какое-нибудь правдоподобное оправдание, его собственные слова снова его осуждали.
Давным-давно, когда я погрязла в скандалах, которые не были моей виной, я официально сократила свою фамилию с Фокскрофт до Фокс. Тогда я объяснила своё решение своим наполовину обиженным, наполовину облегчённым родителям, сказав, что не хочу позорить их имя вместе со своим.
Я никогда даже на мгновение не задумывался, что однажды это может сработать и в обратную сторону.
Отель, в котором, как я подозревал, остановился мой отец, принадлежал и управлялся итальянцами. Его статус был завышен скорее благодаря расположению, чем собственным достоинствам. Простой шик. Взглянув на надменного швейцара снаружи, я понял, что не смогу ни очаровать, ни подкупить его.
Я нашёл переулок, где можно было оставить велосипед, и проехал два квартала на юг до ближайшего винного магазина, где купил бутылку двадцатиоднолетнего скотча «Далмор». Мне пришлось предъявить водительские права, чтобы доказать, что я старше виски, хотя мне уже было шесть лет с того знаменательного дня рождения. В последнее время мне казалось, что мне могло быть и шестьдесят.
Выйдя на улицу, я остановил такси, и моё сердце слегка сжалось, когда я увидел пакистанца за рулём. Я боялся, что у него могут быть этические проблемы с провозом алкоголя, но как только я начал объяснять, чего я хочу, его лицо расплылось в широкой улыбке.
«Без проблем, дорогая», — сказал он.
Я улыбнулся в ответ. «По голосу ты не похож на человека из Бронкса».
Он рассмеялся. «Чуть восточнее, дорогая», — сказал он. Его акцент был скорее бирмингемским, чем западно-мидлендским, а не бирмингемским, что в Алабаме. «Нам, британцам, нужно держаться вместе, верно?»
Я отдал ему виски, всё ещё в тиснёной тубе, с наспех нацарапанной карточкой, вставленной в горлышко, двадцатидолларовой купюрой и адресом доставки. Он рванул в поток машин, а я побежал обратно в отель, задержавшись у витрины на другой стороне улицы. Такси вернулось через несколько минут, и, признаюсь, меня пронзила мысль о том, не обманули ли меня.
Через несколько мгновений я увидел отражение в стекле, когда таксист резко остановился у обочины. Швейцар отеля автоматически потянулся к ручке задней двери, пока не увидел, что заднее сиденье пусто.
К этому времени водитель вышел, сжимая в руках мой подарок. Мы обменялись несколькими пояснительными фразами. Швейцар взял виски, кивнул и поджал губы, разглядывая эксклюзивную этикетку.
Водитель вернулся на своё место как раз в тот момент, когда из отеля вышла пара, волоча багаж. Я улыбнулся. По крайней мере, он получил за свои хлопоты достойную плату.
Я поспешил к входу и без колебаний вошёл. Выгляди как дома, и большинство людей в этом не сомневаются. В сравнении с этим, вестибюль был тускло освещён, полы были потрескавшимися, а кондиционеры холодили. Я медленно пошёл к лифтам, роясь в рюкзаке, рассеянно, словно искал ключ от номера.