«Ты её не потерял, Чарли», — сказал Шон. «При таких обстоятельствах…»
«Никто не прислушивается к обстоятельствам», — вмешалась я, и самобичевание сделало мой голос резче, чем следовало. «Жестокие факты таковы, что мне было поручено её защищать, и она умерла при мне. После этого всем стало всё равно, как и почему».
Это был мой собственный аргумент, но мне было обидно, что он признал его истинность настолько, что замолчал.
«Я понимаю, что это не твоя вина, Чарли, — сказал Паркер. — Но ты же, как и я, знаешь, как легко газеты искажают события. И это не единственное, что они придумали».
Я вспомнил отчет, который он буквально бросил мне через этот самый стол всего два дня назад, и понял, что теперь, что бы они ни обнаружили, все должно быть еще хуже.
Паркер взглянул на Шона, затем снова на меня и сказал: «Послушай, я не верю и половине того, что они напечатали, но…»
«Скажи мне», — проговорил я, и губы у меня внезапно одеревенели.
Он тяжело вздохнул. «Не знаю, откуда у них половина этой информации, но, похоже, они считают, что у тебя были стычки с полицией не только здесь, но и в Великобритании и Ирландии, а также со спецслужбами в Германии. Они утверждают, что ты убил как минимум полдюжины человек, выдавая тебя за какого-то психа…»
Он посмотрел мне в лицо, и его голос затих.
«Если ты так думаешь о Чарли», — холодно сказал Шон, глядя Паркеру прямо в глаза, — «тогда тебе вообще не следовало связываться ни с одним из нас».
Паркер пожал плечами. «То, во что я верю, не имеет значения», — сказал он, но был потрясён. «Проблема здесь в восприятии других людей».
«Зачем?» — спросил Шон, выдавив из себя это слово. «Если бы она была парнем, все бы выстраивались в очередь, чтобы купить ей пива и послушать военные истории. Но поскольку она женщина, то, что она хорошо справляется со своей работой и доказала это на практике, считается чем-то неприличным». Он склонил голову, словно рассматривая мужчину под микроскопом. «Я думал, ты более просвещён, Паркер».
«Скажи это нашим клиентам, Шон», — резко ответил Паркер. «Сегодня утром мы потеряли ещё один контракт. Они убегают, как крысы с тонущего корабля!» Он поднял руку, когда Шон хотел возразить, и несколько долгих мгновений потер переносицу, пытаясь снять напряжение. «Мне очень жаль», — наконец сказал он.
«Не надо», — резко сказала я, стараясь не выдать своего отчаяния. «Ты принял нас как ценный актив, а не как обузу, а я навлекла на тебя эту беду».
Он отмахнулся от моих последних извинений и, казалось, попытался сосредоточиться.
«Что нам нужно…»
Внезапно раздался стук в дверь, и Билл Рендельсон, не дожидаясь приглашения, просунул голову в комнату с кислым выражением лица.
«У вас куча звонков, босс», — коротко сказал он. Его взгляд скользнул по нам с Шоном, и, если честно, его лицо стало ещё более мрачным. «И они готовы к вашему возвращению».
«Пора открывать карты», — сказал Шон, и его холодный, равнодушный тон сам по себе был вызовом. «Полагаю, у вас нет серьёзных проблем с алкоголем?» Эта формулировка прозвучала довольно раздражающе, намекая на то, что у пожилого мужчины действительно были проблемы с алкоголем, и обсуждался только их серьёзный характер.
Мой отец не столько сверлил Шона взглядом, сколько подверг его испепеляющему взгляду, от которого большинство людей съёжились бы. Наверное, и я тоже.
«Конечно, нет».
Он и моя мать уселись рядом на два клиентских кресла, образовав единый фронт. Паркер занял своё обычное место за столом, и мне стало интересно, не пытается ли он таким образом подтвердить свою власть. Я же встал между ними, облокотившись на угол стола, словно готовый играть за любую из сторон, в зависимости от того, как пойдут дела.
«Ввиду вашего публичного признания, нет никаких «конечно»
«Ну, об этом», — сказал Шон с убийственной улыбкой. Он сел в одно из клиентских кресел напротив моих родителей, скрестил ноги, по-видимому, совершенно непринужденно, а затем тихо добавил: «Итак, вы собираетесь рассказать нам, какова на самом деле история? Что на самом деле случилось с этим вашим пациентом, который умер в Бостоне?»
Отец на мгновение замолчал, а затем громко вздохнул, словно собираясь с силами. «У Джереми Ли был тяжёлый остеопороз позвоночника», — наконец сказал он.
«Остеопороз?» — спросил Паркер, когда мы обменялись непонимающими взглядами. «Такое бывает у старушек, да? Падают и ломают шейку бедра».
Мой отец с досадой кивнул, услышав эту несколько упрощённую точку зрения. «По сути, да», — согласился он. «Но это затрагивает более двухсот миллионов человек во всём мире, двадцать процентов из которых — мужчины. Это больше сорока миллионов, и проблема растёт».