Наверное, я сломал себе спину. И тут водитель такси резко затормозил.
«Crown Vic» резко затормозил, скользя, и резко остановился, врезавшись во что-то, и я молил Бога, чтобы это не было тело моего отца. Резкого торможения было достаточно, чтобы меня с силой выбросило с переднего края капота, и я с грохотом швырнул обратно на землю, выбив из себя дух. В последний раз, когда меня сбила движущаяся машина, когда я шёл пешком, я, по крайней мере, догадался надеть мотоциклетные комбинезоны.
Избавившись от неудобного украшения на капоте, таксист нажал на газ ещё до того, как я коснулся палубы. Я вздрогнул, пытаясь увернуться от толстенной передней шины, которая теперь летела мне прямо в грудь, и понимал, что у меня нет ни малейшей надежды на это. Я чувствовал лишь запах горячего масла, жжёной резины и ржавчины.
Игра закончена.
Когда я уже понял, что он меня не пропустит, такси снова резко остановилось, и мотор взвыл так, что у меня волосы на затылке встали дыбом. К своему изумлению, я понял, что тяжёлый чемодан моей матери зажат между передним колесом противоположной стороны и гигантским бетонным кашпо для деревьев у края тротуара. Я начал отползать назад на ушибленном заде, размахивая руками. Задние колёса такси, подгоняемые водителем, выбрасывали ещё больше дыма. Кашпо задрожало. Чемодан начал прогибаться и скручиваться.
Корпус чемодана испустил последний вздох и окончательно разрушился. В этот момент я почувствовал, как чья-то рука схватила меня за плечо, а другой крюк – под мышку, чтобы оторвать меня от земли. Краем глаза я заметил жёлтое пятно, промелькнувшее мимо, пока я летел по воздуху, а затем врезался в твёрдое мужское тело, лишив меня последних остатков воздуха, которые мне удалось втянуть обратно в лёгкие.
Ошеломлённый, я поднял взгляд и встретился с почти чёрными глазами Шона всего в нескольких дюймах от моих. Ярость в них вернула меня к жизни. Я вырвался из его хватки и отшатнулся на шаг.
Я обернулся. На мгновение всё запечатлелось в моём мозгу в мельчайших подробностях и полной тишине.
Швейцар стоял посреди тротуара, с выражением возмущения и недоверия на лице глядя вслед удаляющемуся такси. Водитель вызванного им такси выскочил из машины и принялся яростно жестикулировать.
Я видел, как двигался его рот, но не слышал ни звука.
Мать съежилась в дверном проёме, куда Шон, должно быть, буквально отшвырнул её, чтобы уберечь от опасности. Она прижимала сумочку к груди, словно это было её единственное средство защиты, сжимая лямки до побеления костяшек пальцев.
Но меня беспокоил именно отец. Я видел только его ноги, торчащие между кашпо и такси, ожидающим у обочины, – ноги ниже колена, теплые тёмно-серые носки и начищенные до блеска чёрные туфли на шнуровке. На мгновение меня пронзил холодный, пробирающий до костей страх, затем его ноги дёрнулись, и он резко сел, отряхивая грязь с пиджака. Он выглядел скорее раздражённым, чем обиженным, и был бледен как пыль.
Мир снова заработал. Я слышал хриплые крики нашего таксиста, похожие на украинские, визг тормозов и гудки на протяжении всех следующих двух кварталов, пока такси, пытавшееся нас сбить, вильнуло в потоке машин. Оставалось только надеяться, что разбитое лобовое стекло осложнит ему задачу.
Шон протиснулся мимо меня и наклонился к моему отцу, его взгляд был повсюду.
«Ты можешь двигаться?» — потребовал он.
Отец взглянул на него с раздражением. «Конечно, могу».
Шон молча поднял его на ноги и втащил обратно в здание, прикрывая его спину. Я сделал то же самое с матерью, усадив её на один из низких диванов по другую сторону вестибюля, подальше от дверей. Она бросилась к отцу и крепко обняла его, рыдая.
Сотрудники стойки регистрации дрожали от шока, громко пересказывали друг другу, что, по их мнению, они видели. Через мгновение швейцар втащил в вестибюль жалкие остатки чемодана моей матери и кивнул в сторону таксиста-украинца.
«Водитель говорит, что, по его мнению, другое такси угнали», — сказал швейцар Шону. «Говорит, что одного из их парней „угнали“ в Мюррей-Хилл около часа назад».
Другим водителям было сказано следить за его поездкой».
«Похоже, они его нашли», — сказал Шон.
Швейцар кивнул, скользнув взглядом по моим потрясённым родителям и развалившемуся делу. «Вы хотите, чтобы я вызвал полицию, мистер Мейер, или это…
личное дело?»
«Думаю, это было слишком публично. Лучше позвоните им».
«Понял». Он помолчал. «А как насчёт медика?»
Я быстро обернулся, разглядывая отца. Он двигался неловко, когда Шон внёс его внутрь, но в целом выглядел нормально — никаких явных травм, никакой крови, и я не думаю, что он ударился головой или потерял сознание при падении.