Отец поставил чашку. «Почти», — сказал он, — «но не совсем».
«Что ты имеешь в виду?» — попыталась уклониться от ответа Миранда, но краска, прилившая к ее лицу, говорила совсем о другом.
«Когда я впервые предложил Джереми попробовать новый препарат «Стиракс», ты воспротивился этой идее, хотя можно было бы предположить, что ты воспользуешься любым доступным тебе способом. Мне пришлось убедить тебя дать разрешение как его ближайшего родственника. Тогда я думал, что это связано с тем, что лечение всё ещё находилось на экспериментальной стадии, но ты же знала, что это бесполезно, не так ли, Миранда?» — медленно проговорил он. «Ты знала, что он уже пробовал его и что оно не помогло».
«Я… да», — пробормотала она. «Он знал, что фармацевтическая компания очень тщательно отбирает пациентов для испытаний, и боялся, что его не выберут, так что… нет, он не сказал им, что уже попробовал». Она встретила его пристальный взгляд и снова покраснела, но тут же вздернула подбородок в каком-то дерзком призыве понять мотивы её двуличия. «Он был в отчаянии».
«Похоже, была очень веская причина, по которой Джереми не выбрали», — сказал мой отец, игнорируя её безмолвную мольбу. «Я полагаю, в «Стораксе» знали, что у некоторых пациентов будут катастрофические побочные эффекты, быстрое ускорение прогрессирования болезни. И я считаю, что они делают всё возможное, чтобы это скрыть».
«Но это ужасно», — сказала Миранда, нахмурившись и покачав головой. «Я не могу в это поверить».
«После смерти Джереми, — вставила моя мать спокойным и немного отстраненным голосом, — Сторакс послал нескольких людей в Англию, чтобы… угрожать мне, если Ричард не признается в вещах — ужасных вещах, — которые должны были разрушить его репутацию».
Миранда нащупала спинку ближайшего стула, споткнулась и упала на него, так как ее колени подогнулись.
«Но они были так любезны», — сказала она с каменным лицом. «Мне присылали электронные письма от кого-то из их юридического отдела с советами. Они были так любезны, что я…»
«Кто из их юридического отдела?» — спросил Шон. «И какой совет?»
Миранда слепо повернула голову в его сторону, но я знал, что она его не видит. «От кого-то по имени Терри О’Локлин», — сказала она. «Мы никогда не разговаривали — только электронные письма, и мне посоветовали подать в суд».
Я взглянул на Шона. «Зачем Storax советовал Миранде подавать иск, если они знали о побочных эффектах?» — спросил я. «Не могу поверить, что это единичный случай. Так что они наверняка обрекают себя на миллионные потери в подобных исках?»
«Не будет, если дело против них развалится из-за того, что эксперт-свидетель Миранды внезапно потерял всякую репутацию», — многозначительно сказал Шон. «Потому что он, например, пьяница и развратник».
Мой отец слегка согнулся в кресле, невольно напомнив мне фотографию утонувшего Джереми Ли на его последнем дне рождения.
«Люди, которых послал Сторакс, должно быть, знали, что как только станет известно, что Джереми уже принял препарат, я начну задавать вопросы», — пробормотал он, проводя рукой по лбу. «Он и так умирал, но они не могли позволить себе ждать… и поэтому прикончили его».
«А потом отправили Блейлока и Камински в Великобританию нянчиться с Элизабет», — согласился Шон. «Они быстро всё скрыли».
Отец позволил себе бросить на него пренебрежительный взгляд. «Данные Джереми говорят сами за себя», — сухо сказал он. «Мне нужно их увидеть».
Шон покачал головой, увидев такую наивность. «Не думаете ли вы, что Сторакс, вышвырнув вас из больницы и связав вас с этим репортёром, первым делом ушёл бы, прихватив свои записи, или подделал бы то, что не хотел разглашать? Без них вы ничего не докажете».
«Джереми вёл собственные записи», — вдруг сказала Миранда. Она подняла взгляд, и её взгляд прояснился, сосредоточившись. «Дневник своей болезни. Как она прогрессировала, симптомы, лечение. Всё, что он пробовал, и какой эффект это давало.
Он в кабинете. Это поможет?
«Дневник?» — спросил отец, слегка обиженный тем, что от него скрывали секреты. Как будто хранение личных записей рядом с его собственными каким-то образом означало недостаток доверия. «Да, конечно, это так. Не возражаете, если мы прочтем его сейчас?»
«Конечно, нет. Там нет ничего по-настоящему личного», — Миранда вскочила и поспешила к двери. «Я принесу».