Отец фыркнул. «Да, как второстепенный вопрос. Но как основной фактор его состояния? Нет». Он пролистал документ обратно.
Лечение препаратом Сторакс также не упоминается в его записях, хотя специалисты, присланные Стораксом, чётко его подтвердили. В них указано, что он принимал сильные антибиотики от инфекции и «Оксиконтин» от боли. Больше ничего.
«А как насчет причины смерти?» — спросил я.
«Ну, я вряд ли ожидал, что они признают черным по белому, что именно сто миллиграммов морфина, введенные ему внутривенно, сделали свое дело».
Он снял очки и чуть не швырнул их на стол с такой силой, что они зазвенели, и уставился им вслед, словно надеялся уловить в их зерне какой-то ответ.
Наконец он поднял взгляд, глаза его были пусты. «Мы в тупике. Джереми уже кремировали, и они замели следы до такой степени, что теперь останется только моё слово против их. И они позаботились о том, чтобы моё слово сейчас не имело особого веса».
Шон взглянул на часы. «Нам нужно убираться отсюда», — сказал он. «Тот маленький трюк, который ты провернул внизу, наверняка заставит их искать шутника».
Отец снова потянулся к клавиатуре, но Шон перегнулся через него и включил принтер. «Распечатай всё, и мы заберём с собой».
сказал он. «Миссис Ли сможет подтвердить, насколько это ложно».
На мгновение мой отец выглядел возмущённым при мысли о краже медицинских карт пациента. Затем я понял, что оригиналы были украдены задолго до того, как он успел к ним подойти.
Принтер, за которым следят, как и чайник, закипает целую вечность. Этот выглядел современным, но с тем же успехом мог быть монахом с пером, обмакнутым в чернила, пока тот не прошёл процедуру запуска и не начал выдавать страницы. Как только последний принтер опустился в приёмный лоток, на столе зазвонил телефон.
Отец поднял взгляд. «Они в курсе дела», — напряжённо сказал он. «Должно быть, файл отмечен в системе электронных медицинских карт, и они проверяют, кто к нему получает доступ».
Шон выхватил бумаги из принтера. «Ладно, мы уходим», — сказал он моему отцу. «Компьютер можешь оставить включённым — они уже знают, что мы там были». Он кивнул мне. «Я выведу его тем же путём, каким мы пришли. А ты позови свою мать и встреться с нами, хорошо?»
Я кивнул и приоткрыл дверь, словно ожидая увидеть охранников, спешащих нас задержать. Коридор снаружи был пуст.
Я проскользнул в щель и направился к ближайшей лестнице, разбежавшись и перепрыгивая последние ступеньки на каждую лестничную площадку, не обращая внимания на оставшиеся синяки от столкновения с такси. После первых пары пролётов моя левая нога начала сильно ныть от такого обращения, но я не обращал на это внимания.
Я добрался до отделения неотложной помощи и увидел маму, сидящую в зале ожидания и делающую вид, что листает журнал. Она выглядела напряжённой и неловкой, как и все остальные. Все подняли головы, когда я вошёл в комнату.
«Мэм, не могли бы вы пройти со мной?» — произнес я с присущей мне манерой растягивать слова, как это принято у жителей Восточного побережья.
Мне не нужно было притворяться, что мой голос настойчив, а ей – что она побледнела от моих слов, но никто из наблюдавших не заметил ничего подозрительного. Некоторые даже бросили на неё сочувственные взгляды, когда она вскочила на ноги и последовала за мной.
«Что случилось?» — спросила она, как только мы отошли на безопасное расстояние. «Где Ричард?»
«С ним всё в порядке», — сказал я. «Мы получили то, за чем пришли, но они знают, что мы здесь».
Я ощущал напряжение в груди, которое не имело никакого отношения к бегу по лестнице. Мы и так уже испытывали судьбу, приехав сюда, и с каждой минутой пребывания становились всё хуже. Маскировка, пожалуй, только усугубляла ситуацию, словно меня застали врасплох в тылу врага без военной формы. Как будто это имело значение, обращались ли с тобой как с законным военнопленным или расстреляли на месте как шпиона.
Не то чтобы я ожидал, что охрана больницы расстреляет нас, если схватит, но когда мы свернули за угол, который должен был стать последним на нашем пути к отступлению, я понял, что нам пришлось нелегко.
Двое охранников, мимо которых мы проскользнули ранее, загнали Шона и моего отца в угол у лифтового блока. При моём появлении они резко подняли головы.
«Что, черт возьми, происходит?» — снова спросил я, Восточное побережье.
Последовала пауза, затем один из охранников сказал: «Ничего, что должно вас беспокоить, мэм».
В голове щелкнуло. Очевидно, они искали моего отца в одиночку.
Я подозревал, что Шон был вовлечён в это дело исключительно по ассоциации. Любая угроза с моей стороны была быстро взвешена и отвергнута.