«Конечно, так и есть», — ответил я, добавив в голос нотку усталой воинственности. Я подошёл, осторожно расположившись, заставив охранника, который говорил, слегка отвернуться от Шона, чтобы держать меня на виду, на случай, если мы не сможем договориться. Краем глаза я заметил, как Шон поменял положение. Почти незаметно, но достаточно.
Я ткнул пальцем в сторону отца. «Этот человек — врач, чертовски хороший. Мне нужна его экспертиза для консультации. Прямо сейчас».
«Нам приказано задержать его», — сказал охранник, но я заметил, как нахмурились его брови, когда в него закрались нерешительность и беспокойство. Он взглянул на своего напарника в поисках поддержки, но получил в ответ лишь нерешительное, озадаченное пожатие плеч.
Я вздохнул и намеренно понизил голос. «Слушай, какая бы проблема ни была, она не может подождать? У меня ребёнок, которого вот-вот отправят в операционную, у него ноги…
На миллион кусочков. Ты хочешь объяснить его матери, почему он проведёт остаток жизни в чёртовой инвалидной коляске?
Я неопределённо махнул рукой за спину и скорее почувствовал, чем увидел, как мама подошла ближе. Охранник, который всё это время говорил, скользнул по ней взглядом. Затем он снова нахмурился, и его лицо стало жёстким.
Я встретился взглядом с Шоном. Он не поверит.
Я знаю. Будь готов.
Охранник открыл рот и сказал: «Послушай, Док, у меня...»
«О, доктор!» — вдруг воскликнула моя мать. «Это хирург? Это тот, кто может спасти ноги моего бедного Дарси?»
Дарси? Откуда, чёрт возьми, это взялось?
Я обернулся. Моя мать замерла, словно в ужасе, скрестив руки на груди, словно актриса из трагических шекспировских пьес. Ей нужен был лишь платок, чтобы промокнуть глаза, но мне показалось, что это было бы перебором, даже для неё.
«А, миссис Беннет», — сказала я, наконец дойдя до смысла «Гордости и предубеждения» . К тому же, разве миссис Беннет не должна быть легкомысленной? «Боюсь, возникли какие-то проблемы. Эти джентльмены, — зловеще сказала я, указывая на охранников и пытаясь её успокоить, — хотят задержать мистера Фокскрофта и…»
«О, но вы не можете!» – кричала моя мать, её голос становился громче, надрываясь. Её глаза бешено метались от одного к другому. Они не могли выдержать её взгляда, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они приводили, удерживали и выгоняли людей. Они не вступали с ними в разговор. Не за минимальную зарплату за двенадцатичасовую смену. И явно не настолько, чтобы их смущал явный английский акцент моей матери.
«Послушайте, леди…» — снова попытался охранник.
«Скажите им, доктор Уикхем!» — сказала мама, повернувшись к Шону с умоляющим лицом. Боже мой, это были настоящие слёзы? «Скажите им, он — моя единственная надежда!»
И с этими словами она издала какой-то вопль и рухнула на руки охранника, который все это время разговаривал.
«Ох, леди, ради всего святого…» Он попытался оттолкнуть ее, словно она была заразной, запрокинув голову и прижав подбородок. Наконец ему удалось схватить мою мать за плечи и оттащить ее прочь.
«Давай, вытаскивай его отсюда», — сказал он мне в отчаянии. «Но если кто-нибудь спросит, ты нас не видел, а мы тебя не видели! Понятно?»
«Хорошо», — серьёзно согласился я. «Не волнуйтесь, вы нас не увидите».
Мы вчетвером скрылись по коридору так быстро, как только могли, завернули за угол и вышли через первый попавшийся нам выход, который не вызвал тревогу.
«Боже мой, Элизабет», — пробормотал мой отец, и голос его, возможно, дрожал и был прерывистым лишь потому, что мы почти бежали через парковку к «Навигатору», но это не объясняет нотку удивления, которую я услышала и там. «Боже мой…»
Шон нажал на кнопку пульта, и замки захлопнулись. Мы загрузились внутрь, он уже завёл двигатель, и машина уже тронулась, прежде чем последняя дверь захлопнулась за нами.
Мама пристегнула ремень безопасности и разгладила юбку, слегка нахмурившись из-за складки на ткани. Затем она подняла взгляд и улыбнулась, и на мгновение в её глазах мелькнул огонёк — дрожь удовольствия, волнения, даже чистого восторга.
«Это было хорошо сыграно, молодец», — сказал Шон, но его похвала была сдержанной. «Но ты всё же сильно рисковал. Если бы они пометили хотя бы одного настоящего сотрудника, мы бы все пропали».
Я взглянул на него, удивлённый его унылым тоном. «Да ладно тебе, Шон», — сказал я. «Это было вдохновение, и, в любом случае, оно сработало! Разве это не главное?» Я улыбнулся ему, но он не ответил мне. «И вообще, какие у нас были альтернативы?»
Он ответил не сразу, сосредоточившись на вождении. Он делал серию случайных поворотов, достаточно быстро, чтобы сократить расстояние между нами и больницей, и достаточно незаметно, чтобы нас не остановили.