Не понимаю, пробормотал, сбитый с толку Фил Мэйсон, - Так откуда же он, по-твоему, взялся?
Вот и я этого не понимаю, - пожал плечами Уил Синклер и отошел от Мэйсона, оставив того в полном недоумении.
Насилу освободившись от толпы болельщиков, Андрэ прошел в раздевалку. Здесь он скинул с себя одежду, взял из своей сумки полотенце и прошел в душ. Убедившись, что из душа течет горячая вода, он с удовольствием встал под тугие струи.
Сколько же времени, я не принимал горячего душа? - попытался вспомнить он, - Получалось, что около пяти месяцев.
Как же мало мы ценим такие блага цивилизации, как обыкновенная ванна? Обо всем этом задумываешься только после того, как теряешь.
Андрэ грустно усмехнулся и покачал головой.
Странно, телевизор, коротковолновый приемник, стерео проигрыватель, магнитофон, холодильник, - все, без чего, казалось бы, не мыслил своей жизни, оказались не так уж и нужны. Без телевизора стало только больше времени для жизни. Не нужно было теперь сидеть перед экраном и смотреть всякую гадость, портя глаза и забивая себе голову. Появилось время почитать хорошую книгу. Появилось время жить самому, а не смотреть, как это делают другие. Наконец, не было у него ощущения, что кто-то пытается манипулировать его сознанием. Что касается магнитофона, то его вполне могли заменить патефоны с пластинками. Во всяком случае, здесь, если ты талант, то сможешь пробиться, вернее не так, - поправил себя Андрэ, - Если ты пробился, то ты талант. А в наше время, даже если у тебя нет никакого голоса и слуха, из тебя, за деньги, могли вылепить идола. Без холодильника, тоже, худо-бедно, но прожить можно, а вот ванны с горячей водой ему, определенно, не хватает.
"Странно", - вдруг вспомнил он, - "А ведь в армии мне не хватало того же самого. Ну, ничего", - одернул он себя, - "Пережил тогда, переживу и сейчас. К тому же у меня теперь появляется возможность принимать горячий душ после тренировки".
Вытершись, насухо, Андрэ вернулся в раздевалку и принялся одеваться. За пять месяцев, проведенных в Америке, гардероб его изменился и теперь ничем не отличался от гардероба остальной части бедного населения страны. А ведь его уже принимают здесь за своего. У него появились в Нью-Йорке товарищи. Так же, как и он, они ютились в чердачном помещении дома, в комнате, сдаваемой внаем за 15 долларов в месяц. Работал он грузчиком, в порту, где за ничтожные деньги с утра и до ночи таскал мешки с сахаром, и зерном. Только в субботу вечером и по воскресеньям у него находилось время зайти с товарищами в местный кабак, выпить пива, или чего покрепче, а также потанцевать с местными девчонками и подраться с другими парнями. И это, надо сказать, ему еще повезло. В Америке свирепствовала безработица. После кризиса 1929-го года, экономика была в коме. Тысячи людей, не сумев прокормить свои семьи, кончали жизнь самоубийствами. После введения сухого закона, все виски, продаваемое из-под полы в барах и ресторанах страны, было контрабандное. Сейфы мафии пухли от незаконной торговли спиртным. Общество все больше раскалывалось на нищих и очень богатых. В воздухе буквально пахло грозой. Вот такая это была страна - Америка 30-х годов. И не смотря на это, Андрею она понравилась. Понравилась простотой своих нравов, отсутствием диктата одной партии, как в Советском Союзе. Отсутствием разнообразных запретов. Закон гласил: "Что не запрещено - то разрешено". Правда, никаких законных путей, для того, чтобы сделать деньги, он не видел. А незаконные пути он для себя отметал сходу. Так и тянулась эта его одиссея до вечера прошлой субботы.
Тогда, после рабочей смены, его приятели отправились в кабачок, который содержал толстый Генри, а он решил сначала забежать в обувной магазин, купить себе новые ботинки, так как старые его уже разорвались. Ясно же, что после кабака, он сделать это уже не сможет.
Андрэ перешел улицу и уже направлялся к магазину, когда, вдруг, замер в изумлении. Навстречу ему шла она. Не смейтесь, Андрэ прожил уже двадцать пять лет на белом свете и повидал много девушек. Он не был монахом и не чурался новых знакомств, но раньше все было не то. Сердце его оставалось свободным. Тем более поразительным было то, что почувствовал он в эту минуту. Он стоял и смотрел, как навстречу ему идет, нет плывет, едва касаясь ногами мостовой, самая прекрасная девушка, из всех встреченных им на земле. Стройная, высокая шатенка с длинными волнистыми волосами, в легком ситцевом платьице, перехваченном на тонкой талии кушаком, в бежевых босоножках на длинных загорелых ногах. Она почувствовала на себе взгляд Андрея, как ему показалось, недовольно тряхнула головой, отчего волосы ее колыхнулись волною, и прошла мимо него. Какое-то время Андрей зачарованно смотрел ей вслед, а потом повернулся и пошел за нею. Они прошли по Даунинг стрит и свернули в узкий переулок. Здесь девушка подошла к зданию, на котором была вывеска - "аптека", открыла дверь и скрылась за нею. Недолго думая, Андрей тоже вошел в эту дверь. В помещении аптеки было тепло и сухо, пахло какими-то лекарствами и спиртом. За прилавком, в белом халате и белом колпаке, стояла аптекарь - женщина, лет пятидесяти, с усталыми, но добрыми глазами. В данный момент она как раз разговаривала с той самой девушкой. Андрей подошел к витрине и принялся рассматривать выставленные на ней лекарства. Названия всевозможных порошков и таблеток мало, что ему говорили. Насколько он помнил, человечество еще не изобрело пенициллина, так что вряд ли, что, из выставленного за стеклом, обладало, действительно, лечебными свойствами.
Прислушавшись, он расслышал обрывок разговора.
Думаете, это поможет? - спросила девушка, рассматривая пузырек с бесцветной жидкостью.
Должно помочь, - убеждала ее аптекарь, - Очень сильное средство. Не даром его прописал доктор. Только принимайте его согласно указаниям рецепта.
Девушка горько вздохнула, расплатилась за микстуру и спрятала пузырек в сумочку. Затем она повернулась к выходу и тут заметила молодого человека, который смотрел на нее во все глаза. И снова Андрею показалось, что девушка была недовольна его вниманием. Она поджала губы и прошла к выходу из аптеки. Андрей, или вернее, Андрэ, как теперь его называли, вышел сразу за нею и пошел следом. Пройдя десяток шагов, девушка обернулась и спросила у него,