огда мы находимся на суше и полностью обнажены. Мы все чувствуем себя гораздо комфортнее на воде, где шансы на сумасшедшие атаки и атаки охотников за головами близки к нулю. Кроме того, мы приближаемся к Буффало, который до войны был густонаселенным городом. Если в этих краях и будет какая-то активность охотников за рабами, то именно там мы, скорее всего, ее и обнаружим. Мы тащимся по дороге, усталые, продрогшие, промокшие до нитки. Отдых был бы кстати примерно сейчас, но мы должны продолжать идти. Кроме детей, мы все по очереди несем лодку. Это тяжело, и из-за того, что наши мышцы уже болят, это начинает нас сильно замедлять. После часа ходьбы я совершенно выбиваюсь из сил. Я спотыкаюсь, ноги подкашиваются. “Мы не можем на этом останавливаться”, говорит Зик. ”Баффало прямо впереди". Он кивает в сторону горизонта, где скопление небоскребов и высотных зданий образуют линию горизонта. Я с трудом поднимаюсь на ноги и снова начинаю тащиться вперед. Что еще хуже, мой желудок чувствует себя совершенно пустым. Мы потеряли всю нашу провизию, когда сумасшедшие украли нашу лодку. Нам скоро придется поохотиться, пока мы все не свалились от усталости. Но я продолжаю говорить себе: “Пока нет”. Как только мы пройдем мимо Буффало и вернемся в воду, я смогу начать беспокоиться о таких вещах, как сон и питание. Город вырисовывается перед нами. У меня появляется неприятное ощущение внизу живота. Но это не то чувство, которое говорит мне, что опасность подстерегает меня поблизости, это другое чувство. Это чувство смерти. О разорении. Весь город пуст, безлюден. Некогда шумный мегаполис пришел в упадок из-за бессмысленной войны, в которой погибли его жители. Начинает опускаться ночь, отбрасывая резкие тени на улицы, превращая дома в скелеты. Я дрожу и скрещиваю руки на груди в поисках защиты. “Похоже, здесь не о чем беспокоиться”, говорит Зик. Заброшенный город это хорошая новость. Это означает, что никаких охотников за рабами. Но это заставляет меня думать о мрачных, депрессивных, безнадежных мыслях, и это определенно нехорошо. Чем скорее мы уберемся из Буффало, тем лучше. ”Сюда, чтобы добраться до воды", говорит Зик, указывая на карту с загнутыми ушами. “Вот”, говорю я, подходя к Райану. “Я возьму лодку для следующего участка”. Он меняется со мной местами. Потом приходит Бен и меняется местами с Молли. Впервые мы с Беном идем вместе. Мы не произносим ни слова, у нас никогда не было в этом особой необходимости. Не произнося ни единого слова, я могу сказать, что этот жест был символическим, говорящим о том, что он больше не оставит меня, что мы всегда будем идти бок о бок. Эта мысль утешает меня. Мы добираемся до края озера и толкаем лодку в воду. Я вздыхаю с облегчением, полностью опустошенный. “Озеро Эри”, объявляет Зик, как какой-нибудь гид, когда мы начинаем подниматься на борт. До Толедо триста двадцать миль. Мои ноги дрожат от усталости, когда я взбираюсь на борт. Дети практически засыпают в ту же секунду, как попадают на палубу. “Тогда нам нужно будет делать это по очереди”, говорю я. “Поспите немного посменно. Райан, почему бы тебе сначала не поспать, раз уж ты провел нас через Ниагарский водопад и все такое?” Я ожидаю увидеть его дерзкую улыбку в ответ на мою колкость, но он просто смотрит на меня страдальческим, затравленным взглядом. Мне приходит в голову, что последние двадцать четыре часа, вероятно, были самыми травмирующими в его жизни. Он превратился в оболочку самого себя. Но он кивает, принимая мои уговоры. “Всего двадцать минут”, говорит он. “Тогда разбуди меня”. Я согласен, хотя у меня нет намерения будить его по крайней мере в течение двух часов. Зик решает, что он тоже возьмет первую ночную смену. Затем я поворачиваюсь к Молли. “Ты тоже хочешь спать в первую смену?” Я спрашиваю. Она переводит взгляд с меня на Бена с любопытством в глазах. Я могу сказать, что она не думает, что это отличная идея для меня и Бена остаться наедине, и мне интересно, потому ли это, что она еще не доверяет ему, или потому, что она подозревает, что между нами что-то есть, и чувствует лояльность к Райану. Что бы это ни было, она, наконец, соглашается спать. Все, кроме Бена и меня, сворачиваются калачиком на полу лодки, оставляя нас вдвоем ставить паруса и выходить на простор воды. Мы направляемся на юго-запад, все время держа берега в поле нашего зрения. Я смотрю на Бена. Он выглядит сногсшибательно в свете рассвета. “Я рад, что ты здесь”, говорю я ему тихо, чтобы никого не разбудить. ”Я скучал по тебе“. "Мы расстались всего на несколько часов”, “ отвечает он. ”Это не то, что я имею в виду". Он смущенно опускает глаза, когда до него доходит, что я имею в виду наше время в Форт-Нойксе и то, как он вычеркнул меня из своей жизни. “Куда ты ходил?” Я спрашиваю его. “Почему ты не разговаривал со мной шесть месяцев?” Он едва может встретиться со мной взглядом. “Я не хотел, чтобы ты знал, каким слабым я стал”. Я хмурюсь. “И почему это должно иметь для меня значение? Ты мой друг, Бен, я забочусь о тебе, несмотря ни на что.” “В том-то и дело”, отвечает он. “Я твой друг. Твой слабый, чувствительный друг. А не тот сильный, уверенный в себе парень, который однажды может стать для тебя чем-то большим, чем просто другом.” Его глаза скользят по спящему Райану. “Ты хочешь сказать, что игнорировала меня шесть месяцев, потому что ревнуешь к Райану?” Я почти слишком зол, чтобы говорить. ”Дело не только в Райане",говорит Бен. “Это тоже Логан. Как только мы добрались до Форт-Нойса, ты больше никогда о нем не говорил. Даже не произнесла его имени. Ты была влюблена в него, не так ли?” Его глаза прожигают меня насквозь. “Я не знаю”, говорю я, ерзая. “Ну, я знаю”, говорит Бен. “Ты был. И даже после того, как он умер, я все еще была недостаточно хороша для тебя”. “Бен”, говорю я с болью. Мне больно слышать, как он так говорит, особенно когда это не может быть дальше от истины. У меня действительно есть чувства к Бену, просто я не до конца их понимаю. “У тебя есть типаж”, добавляет Бен. “Сильный. Уверенный. Выполнено.” “Ты все эти вещи”, отвечаю я немного раздраженно. Он просто качает головой. “Это не имеет значения. Теперь я знаю свое место, Брук. Потому что, видишь ли, я пытался отпустить тебя, но это не сработало. Я прибежал прямо за тобой. Мое место рядом с тобой. Хочешь ты, чтобы я был там, или нет.” “Я действительно хочу, чтобы ты был там”, говорю я. “Всегда”. Бен отворачивается от меня и смотрит на сверкающую воду. Он мне не верит, и мое сердце сдувается. Я хотел бы лучше владеть словами и заставить его понять, как много для меня значит то, что он здесь. Но у меня нет такой возможности, потому что Молли шевелится. “Брук”, шепчет она. “Почему бы мне не взять эту смену?” Тогда мне приходит в голову, что она все слышала, что она не сомкнула глаз. Как хороший друг, она пытается защитить меня от моей боли. “Спасибо”, говорю я. ”Мне бы не помешал сон". Когда мы меняемся местами, она сжимает мою руку, как бы говоря мне, что все будет хорошо. “ Спокойной ночи, Бен, ” говорю я. Он ничего не говорит в ответ.