Глава 15.
Я стону. У меня раскалывается голова. Мне удается приоткрыть глаза. Дневной свет резкий и яркий, заставляя меня вздрагивать. Я понимаю, что мое лицо прижато к твердой цементной земле, покрытой песком. Воспоминания об автокатастрофе нахлынули на меня с новой силой. Я сажусь, пораженный. Когда я это делаю, я слышу характерный звон цепей. Я оглядываюсь по сторонам. Я нахожусь в пустой камере, заполненной другими людьми. Мы все сидим на пыльной земле, прикованные к стене. Высоко в кирпичной стене есть окно, впускающее палящий солнечный свет. Мы определенно все еще на юге, но где именно это вопрос, на который я не могу ответить. Я замечаю Чарли, свернувшегося калачиком напротив меня. Он покрыт песчаной пылью пустыни, но в остальном выглядит так, будто выбрался из аварии невредимым. Затем я вижу Бри, прислонившуюся к дальней стене, без сознания. На ее одежде запекшаяся кровь, она запеклась в волосах. Мое сердце сжимается при виде ее. Инстинкт во мне заставляет меня потянуться к ней, и мои цепи громко звенят, когда я двигаюсь. Но они удерживают меня, мешая мне добраться до нее. “Брук?” Я слышу чей-то шепот. Я смотрю налево. Это Райан. Он один из немногих заключенных, кто не спит, и, должно быть, его привлек звук моих лязгающих цепей. Я рад видеть его живым и рад узнать, что все из нашей машины выжили после аварии. Но в то же время я чувствую себя безумной, отчаявшейся и обезумевшей. Нас схватили. Снова. У меня снова украли мою свободу. И я понятия не имею, что случилось с другой машиной, с Молли, Зиком, Стефаном и Беном. При мысли о Бене мое сердце сжимается. Мы расстались в плохих отношениях. Что, если это окажется последним разом, когда я увижу его живым? Как я могла позволить ему вот так сесть в другую машину, когда между нами осталось так много невысказанного? Нет времени на раздумья. Хотя мое сердце болит от беспокойства о том, что могло случиться с моими друзьями в другой машине, у меня есть более неотложные дела, которые нужно решить в данный момент: побег. “ты в порядке?” говорю я Райану. Он кивает, но стискивает зубы, и я знаю, что что-то причиняет ему боль. И тут я замечаю, что Джека с ним нет. Его верный лучший друг, который всегда был рядом с ним, был похищен. Я оглядываюсь на Бри и понимаю, что Пенелопа тоже пропала. Ярость закипает во мне при мысли о том, что могло с ними случиться. “Что мы будем делать?” говорю я Райану. Он качает головой. “я не знаю. Ждать. Посмотрим, что к чему, а потом придумаем план.” Мой желудок сжимается. Я слишком хорошо знаю, что к чему. Я уже бывал в такой ситуации раньше. Нас ждет только одно, и это арена. В этот момент с другой стороны двери камеры доносится звук шагов. Затем раздается ржавый, скрежещущий звук, когда кто-то поворачивает ключ в замке. Дверь распахивается и ударяется о стену, поднимая в воздух облако пыли. Многие заключенные, которые спали, внезапно просыпаются. Один из них Чарли. Он оглядывается вокруг, дезориентированный и охваченный паникой. Я ловлю его взгляд и киваю ему, пытаясь успокоить его. Но его большие, полные страха глаза продолжают приковываться к фигуре, которая только что вошла в комнату, мужчине, одетому в длинную черную мантию с большим капюшоном, полностью скрывающим его лицо. “Доброе утро, сони”, говорит мужчина с сильным южным акцентом. Он говорит веселым тоном, но я слышу под ним скрытое течение, которое говорит мне, что этот человек далеко не дружелюбен, что он жесток и подл. “Кто голоден?” Люди начинают стонать, отчаянно протягивая руки за едой. Другие заключенные, должно быть, были выжившими до того, как их похитили, и жили в суровой пустынной пустоши. За человеком в черном в комнату входят еще несколько человек, все в одинаковых одеждах. Они несут ведра. Ведра опускают перед нами, по одному ведру на трех или четырех заключенных. Завтрак. Но когда я заглядываю внутрь, я отшатываюсь. Они полны дохлых тараканов. “Давайте, рабы, ешьте!” садистски кричит мужчина. “Мы должны сделать вас всех сильными для целого дня тяжелой работы!” Я резко смотрю на него, пытаясь встретиться с ним взглядом через прорезь в капюшоне. “Почему бы тебе просто не отвезти нас на арену и не покончить с этим”, рявкаю я на него. “Вот почему мы здесь, не так ли?” Наступает пауза, прежде чем мужчина медленно подходит ко мне, стуча тяжелыми ботинками. Он наклоняется в коленях и приближается к моему лицу. “Ты здесь совсем не поэтому, мисси”, шипит он. “У нас здесь нет никаких арен. У нас для вас есть дела поважнее. Видите ли, другие биовиктимы завидуют вам всем, с вашими красивыми чертами лица и здоровыми телами. Все, чего они хотят, это уничтожить вас. Не мы. Мы знаем, что Бог избрал нас. Мы стали биовиктимами из-за его грандиозного плана. Этот новый мир, тот, который существует после его Армагеддона, это мир, созданный для нас”. Одним быстрым движением он снимает капюшон. Невольно я вздрагиваю. Его лицо ужасно. Это выглядит так, как будто половина его тела тает, а один из его глаз опускается вниз по лицу под ужасным углом. Его зубы обнажены на одной стороне лица, где плоти больше нет, а на лысой голове есть места, где кожа пузырилась и горела. “Тебе не нрави