Глава 21
.Дорога ухабистая, что делает путешествие трудным. Каждая частичка моего тела пылает от боли. Я то теряю сознание, то теряю его, и каждый раз, приходя в себя, я ожидаю обнаружить, что все это было сном, что нет никакой американской военной машины, которая везла бы нас к папе. Но каждый раз я вознаграждаюсь ощущением тряски грузовика, звуком его шин, несущихся по выжженной земле, и видом морской пехоты США, которая ухаживает за мной, дает мне пить воду и жевать протеиновые батончики для придания энергии. Не так давно я был уверен, что мы стоим лицом к лицу со смертью, что мои умершие друзья появляются перед моими глазами, чтобы забрать меня в загробную жизнь. Теперь мне как будто дали второй шанс. Я не могу поверить в то, что происходит. Мой отец жив, и нас спасли как раз тогда, когда казалось, что наступил конец. В своих самых смелых мечтах я никогда не представлял, что это произойдет таким образом. Грузовик, в котором я еду, является частью колонны. По причинам, которые я еще не до конца понимаю, мы все путешествуем порознь. Я думаю о Бри и молюсь, чтобы о ней заботились так же хорошо, как и обо мне. Интересно, сказали ли ей, что наш отец еще жив, или она знает, что мы на пути к воссоединению с ним. Я пытаюсь представить ее реакцию; я знаю, что она не смогла бы сдержать свои слезы так, как это сделал я. По крайней мере, я надеюсь, что она с Чарли, что они вдвоем, возможно, даже с Пенелопой рядом с ними. Я не смею позволить себе думать о том, что собака, возможно, не выжила, хотя я знаю, что это возможно. Я слышу звук тормозов и начинаю чувствовать, что грузовик замедляет ход. “Что происходит?” Я говорю солдату, который заботился обо мне. Я пытаюсь сесть, но она опускает меня обратно. “Мы на территории комплекса”, объясняет она. “Есть контрольно-пропускные пункты, которые нужно пройти. Не волнуйся. Мы будем там очень скоро.” Я пытаюсь расслабиться, но это почти невозможно. Я чувствую себя так же, как в детстве, когда ждал возвращения отца домой после нескольких месяцев пребывания за границей. Только ощущение внутри меня в тысячу раз сильнее, чем было, когда я был моложе, потому что прошли не месяцы, а годы. И хотя мысль о том, что мой отец умрет в отъезде, пугала меня, когда я был моложе, она все еще казалась абстрактной и невообразимой. Но последние четыре года я провела в уверенности, что никогда больше его не увижу. Ощущение внутри меня больше похоже на открытие того, что кто-то воскрес из мертвых. Я слышу звук открываемой сетки забора. Затем грузовик набирает скорость, и мы снова несемся вперед. Тряска сглаживается, и я знаю, что это означает, что мы едем по асфальту, что мы снова на нормальной дороге. Интересно, это новая дорога, построенная после войны, или жители комплекса сумели защитить ту, которая уже была там. Ничто другое на юге, казалось, не пережило бомбежек, так что я предполагаю, что это означает, что они восстанавливались. Есть еще много контрольно-пропускных пунктов, через которые нужно пройти, и ряд за рядом ограждений. Если бы я думал, что Форт Нойс был жестким с его множеством охранников и аванпостов, это было ничто по сравнению с этим. Заборы высокие и увенчаны колючей проволокой. Вдоль них расставлены охранники, хотя с того места, где я лежу ничком в грузовике, мне видны только макушки их голов. Но я узнаю их форму и знаки различия морской пехоты. Это вызывает у меня чувство огромной фамильярности и ностальгии. “Это последний контрольно-пропускной пункт”, сообщает мне солдат. “Тогда мы направляемся прямо к Командиру. Я имею в виду твоего отца. Мой отец, командир. Я не должен был так удивляться. Если кто-то и собирался пережить войну и найти способ процветать, несмотря на это, то это должен был быть мой отец. Я с удивлением вижу верхушки деревьев надо мной, когда грузовик проползает мимо последнего забора. Я так привык к бесплодному пустынному пейзажу, что вид зеленых листьев шокирует. Затем я уверен, что вдалеке слышу звук бегущей воды. “Откуда у вас деревья?” Я говорю. “А вода?” Солдат улыбается. “Командир превратил это место в Эдем”, объясняет она. “Мы полностью самодостаточны”. Когда я перевариваю ее слова, мое первое чувство облегчение. Если они здесь самодостаточны, то нет необходимости ни в уборке мусора, ни в опасных охотничьих походах в дикую природу. “Вы принимаете выживших?” Я спрашиваю. Солдат смотрит на меня доброжелательно. “Брук, я знаю, у тебя много вопросов. Но я не хочу, чтобы ты утомляла себя. Почему бы тебе не отдохнуть и не собраться с силами, когда ты увидишь своего отца?” Я знаю, что она права, но ничего не могу с собой поделать. Ощущения внутри меня слишком велики. Все они соперничают за мое внимание, перемешиваясь у меня в животе и вызывая тошноту. Мое измученное тело говорит мне отдохнуть и восстановить силы, но мой обезумевший разум проносится через миллион мысл