Ночью немцы получили подкрепление и, как только забрезжил рассвет, бросили на гвардейцев четыре танка. Открыв огонь из пушек и пулеметов, они шли напролом. За танками двигались автоматчики.
— Бронебойщики, держись! — крикнул Трифонов.
С гранатой в руке навстречу танкам пополз по канаве вдоль дороги политрук роты Захаров, в нескольких шагах за ним — гвардейцы Елькин и Иванов. Из-за грохота боя никто не расслышал выстрелов бронебойщиков Матвеева и Никитина, но все увидели: головная машина замерла на месте и вспыхнула. Второй танк, обогнув ее, двинулся прямо на окоп бронебойщика Степана Косых. Гвардеец двумя выстрелами точно угадал в моторную группу. Взлетел огненный столб. Третью машину встретили противотанковыми гранатами Захаров, Иванов и Елькин. С перебитой гусеницей она беспомощно закружилась на месте и встала. Четвертая развернулась и ушла в лес. [54]
Второй день подходил к концу, а бой не затихал. Бойцы стояли насмерть. Коммунист Михаил Полозков остался с одной гранатой. На него накинулись три фашиста. Гвардеец выдернул кольцо и подорвал себя вместе с гитлеровцами. Бронебойщик Иван Никитин с последней бутылкой горючей смеси пополз навстречу фашистскому танку. Израненный, он последним усилием воли приподнялся и метнул ее в ходовую часть. Машина вспыхнула, как факел. Ранило Михаила Трусова, но пулеметчик не прекращал огня. Рядом лежали рядовые Сергей Первов, Варлам Третьяков и Андрей Царьков — они были мертвы.
Прошли третьи сутки. Гвардейцы еле держались. Совсем рядом разорвался снаряд, за ним второй, третий… Комья земли сыпались на спины бойцов, едкий дым перехватывал дыхание. Трифонов, пригибаясь, побежал по цепи и натолкнулся на Константина Захарова. Политрук был тяжело ранен в грудь. Он открыл глаза и, сжимая руку командира, тихо прошептал:
— Отвоевался я, Сергей, прощай…
Прошла еще ночь. Только десять бойцов встретили неяркое осеннее солнце. Фашисты в тридцатый раз бросились на бойцов. Немцы стреляли с флангов и по фронту. Они подползали медленно, осторожно, скрытно. Гвардейцы молчали. Пулеметы заговорили лишь в последнюю минуту. Еще поредели ряды пулеметчиков. Были убиты рядовые Василий Елькин, Степан Косых и Егор Матвеев. Пали Михаил Трусов, Сергей Чеканов. Держась за ручки станкового пулемета и наклонившись немного вперед, лежал командир расчета старший сержант Николай Бодров.
На рубеже остались трое. За пулеметом — лейтенант Сергей Трифонов, рядом с ним с гранатами — рядовой Василий Горлов и сержант Иван Иванов.
Раненый командир не выпускал из рук гашетки. Кучи [55] трупов выросли у рубежа гвардейцев. Осталась последняя лента. Кончились гранаты. С командного пункта батальона радировали: «Продержитесь еще немного! Не отходите! Ждите, подходит подкрепление!» Командир переключил ручку рации и ответил: «Умрем, не отступим!»
Подоспевшая на помощь рота старшего лейтенанта Пурвина в рукопашной схватке довершила дело. Бойцы увидели такую картину: девятнадцать пулеметчиков лежали лицом к врагу, сжав в руках оружие. Даже погибшие, казалось, продолжали бой. У пулемета лежал лейтенант Сергей Трифонов, его руки приросли к гашетке. Рядом лежал убитый Василий Горлов. В живых остался только сержант Иван Иванов.
Возле перекрестка дорог бойцы насчитали свыше трехсот трупов гитлеровцев, шесть подбитых танков и три бронемашины.
Почувствовав нашу слабость на этом участке, фашисты полезли напролом. В одном месте им удалось прорваться к командному пункту штаба дивизии и окружить его. Здесь хранилось гвардейское знамя. Завязалась смертельная схватка. Ранило полкового комиссара Поминова. Рядовой Семен Панов, бывший в охране штаба, склонился над ним. Комиссар узнал бойца, приподнялся, расстегнул шинель, достал из-под нее свернутое алое полотнище и сказал:
— Вот знамя. Оно не должно попасть в руки врага, что бы ни случилось.
Отбиваясь от немцев, Панов с группой товарищей устремился сквозь вражеское кольцо. Он был ранен, но продолжал драться. Вышел из окружения еле живой. Кровь Семена Панова осталась на алом шелке знамени.
В боях под Синявино отличились три брата — Иван, Александр и Алексей Кудрявцевы. Служили они в одном [56] пулеметном расчете. Старший — Иван — был наводчиком.
В маленьком окопчике, возле рощи Круглая, братья пережили самые тяжелые дни и ночи своей фронтовой жизни. На участке остался только один их пулемет, который почти не умолкал.
Гитлеровцы пытались вернуть отбитый рубеж. Братья подпускали врагов на близкое расстояние и косили как траву. Мины засыпали огневую позицию. Братья вынуждены были перейти на запасную. Решив, что огневая точка уничтожена, фашисты смело пошли вперед. Когда до них осталось не более полсотни метров, пулемет снова заговорил. Почти вся цепь была перебита.