Мой лучший друг всё дальше отдалялся от меня, а я ничего не мог с этим поделать.
- Как у тебя дела с Соней? – Спустя минуту подал голос Артём.
- А какие у меня могут быть с ней дела? – Пробормотал я, теряя надежду на нормальный разговор и пытаясь задремать.
- Ну, вы что даже не видитесь? – Голос Сида звучал бесцветно.
- Она меня избегает.
- Неразделённая любовь?
- А я говорил, что люблю её? – Я посмотрел на Артёма, тот медленно прикуривал сигарету, пряча от ветра огонёк в ладони.
- А я что-то говорил про тебя?
Артём впервые за это утро посмотрел мне в глаза. Я увидел лишь пустоту, его глаза казались стеклянными. По спине пробежал лёгкий мороз. Выдохнув в меня струйку дыма, он снова отвернулся.
“Какого хрена это было? Философ тоже мне...”
Мы молчали. Тишину нарушил скрип открываемой двери подъезда. Я немного приоткрыл глаза. Из подъезда вышла женщина и маленькая девочка. В чёрном пальто, обвязывая шею шарфом, женщина подошла к припаркованной такой же чёрной иномарке и открыла заднюю дверь.
- Лиза, давай быстрее! В школу опаздываем! – Женщина быстро посмотрела на нас.
Девочка, рассматривая на себе розовые варежки, остановилась прямо напротив нас. Большой портфель за спиной, казалось, вот-вот опрокинет ребёнка на землю. Посмотрев сначала на женщину, потом на нас, девочка сделала пару шагов и остановилась.
- Мама, мама! Смотри! Мёртвый дядя! - Девочка показывала на нас ручкой, округлив глаза.
Я с недоумением смотрел на девчонку.
- Что? Я же тебе говорила, забудь это слово! – Мама девочки подошла и взяла дочку за руку. – Пойдём.
- А он совсем мёртвый? Смотри, смотри! – Пока мама пыталась посадить дочку в машину, та показывала на нас ручкой и кричала. От её звонкого детского голоска у меня побежали мурашки по спине.
Наконец, усадив ребёнка в машину, женщина закрыла дверь и, не оборачиваясь, села на переднее пассажирское сидение. Через секунду машина тронулась и, набирая скорость, скрылась за поворотом. Вновь наступила тишина.
“А вот это уже перебор, мы что, в каком-то дешёвом фильме ужасов?”
Я и Захар растерянно переглянулись, только Артём не поднимал головы, вся так же глядя себе под ноги. Сигарета в его руке уже почти дотлела до фильтра.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Именно тогда я начал понимать, что надвигается что-то действительно плохое, и смерть Гвоздя, и появление Сони, и наши чудом сохраненные с Артёмом жизни, просто предисловие.
- Как-то мрачновато у тебя получается.
Я обернулся на голос: Ангела стояла позади меня и, наклонившись, всматривалась в исписанный листок. Я поздно заметил пустой диван.
- Ну, я же должен хоть как-то описать свою жизнь, а это лишь значимые отрывки того года.
- Ты не мог написать что-нибудь повеселее? – Она, не спрашивая разрешения, вытащила несколько нижних листков и, обойдя стол, села обратно на диван.
- Если бы хотел написать что-то весёлое, писал бы сказку.
Не отрывая взгляда от девушки, я одним большим глотком допил оставшееся в кружке кофе.
- Я твои каракули не могу перевести, сделай свет какой-нибудь что ли!
- Пожалуйста.
Луна тут же спряталась за горизонт, уступая место восходящему солнцу. Яркое светило быстро заняло своё место в зените. Огромный зелёный луг расцвёл самыми разными цветами, которые я только смог вспомнить, а рядом с Ангелой тут же вырос огромный клён, накрывая её своей пышной тенью. Вместо дивана появилась удобная белая скамейка. Исчез кофейный столик вместе с пустой кружкой и подсвечником.
Ангела, облокотившись на спинку и скрестив ноги, читала мои рукописи.
- Так лучше?
- Лучше, но у меня всё равно красивее. - Она говорила, не поднимая глаз.
- Почему это?
- Потому что я здесь дольше тебя и уже многое успела переделать и обдумать. – Она смахнула с лица упавшую прядь волос, посмотрев на меня. – Почему ты никогда не заходишь ко мне в гости?
- Жду. – Я устало потёр виски, хотя усталости никакой не было, да и не могло быть.
- Её?
- Да.
- Ты её любишь? – Ангела, положив листки на колени, не отрываясь, смотрела на меня.