Я всё ещё валялся в своей кровати. О полудне узнал от луча света, который, пробиваясь через крохотную щёлочку в занавеске, слепил мне в глаза. Пытаясь спастись от надоедливого посыльного солнца, я осторожно перевернулся на другой бок. Рука тут же неприятно заболела, сообщая, как сильно она повреждена. Также осторожно лёг на живот, но от этого заныли рёбра.
“Доброе утро блин...”
Вставать мне не хотелось. После трёх дней мучений в больнице я хотел, наконец, поваляться в своей мягкой кровати и проспать до обеда, а не просыпаться каждое утро в девять часов и засорять свой организм чудо препаратами.
Долго терпеть боль я не смог. Откинув левой рукой одеяло, плавно перевернулся на спину и открыл глаза. Несколько минут просто смотрел в потолок, чувствуя как боль уходит, и, не пытаясь хоть как-то пошевелиться.
“Нужно будет ещё парочку занавесок повесить... нет... две пары, а лучше нафиг заложить кирпичами это окно”
Я со злостью посмотрел на щель в шторах.
Дел было куча: встать, умыться, перебинтоваться, налепить новые пластыри на места старых, слетевших за ночь, нормально поесть, добраться до дивана, включить телик. Вот и всё, что я планировал на сегодняшний день.
Рука привычным жестом метнулась на стол в поисках телефона.
Три пропущенных вызова: от Артёма, Захара и мамы. Никому перезванивать не стал.
“Пусть думают, что я сплю…” – Пришла вялая мысль.
Около минуты пытался встать с кровати. Боль во всех конечностях мучала и так истощившееся за это время тело. Хотя, раньше было намного хуже. Кое-как доковыляв до ванной, первым делом посмотрел в зеркало. Зрелище было не самое приятное: зашитая швами бровь, уже начинавший понемногу проходить синяк под глазом, разбитая губа, порезанное осколками лицо. Я сейчас был похож на героя голливудского боевика после драки. Умываться не стал, просто почистил зубы, хорошо с ними никаких проблем не было.
На кухне нашёл мамину записку, уже остывшую яичницу и полный холодильник всякой вкуснятины в виде шоколадок, йогуртов и фруктов. Набив желудок и запив всё кофе, принялся за перевязку. Поменял бинт на плече и заклеил пластырями костяшки левой руки. Вроде бы всё, осталось только переместить свою тушку на диван, а там уже можно никуда не двигаться и спокойно отдавать свой мозг под излучение телевизора.
Добраться до дивана я не успел. Когда до него оставался всего какой-то метр, дверной звонок неприятно зазвенел. От этого у меня снова заболела голова, которой и так было не сладко последние несколько дней.
“Кого там ещё несёт... Тёмыч, если я не беру трубку, значит сплю. Неужели так трудно...”
Посмотрев в глазок, я замер. Прямо перед дверью стояла она, та девушка, которую мы спасли и из-за которой я сейчас так мучаюсь. Из головы сразу же испарились все мысли.
Постояв несколько секунд, рванул в свою комнату. Ну, рванул это сильно сказано, просто захромал быстрее обычного.
Одевание далось мне не сладко, жмурясь от дикой боли в рёбрах, я надевал джинсы. Верх надевать не стал, поднимание штанов с пола мне и так многого стоило, а футболка вообще валялась под кроватью.
Посмотрев ещё раз в глазок и удивившись, что девушка ещё здесь, тут же открыл дверь.
Она стояла и смотрела на меня. В руке у неё был оранжевый целлофановый пакет набитый какими-то покупками, но я на него даже не взглянул, невольно залюбовавшись её золотистыми глазами. Её красоту не портила даже разбитая нижняя губа.
- Привет. – Она попыталась приветливо улыбнуться, но улыбка вышла больше печальная.
- Привет. – Я сделал то же самое, но не думаю, что у меня получилось лучше.
- Ты меня помнишь?
- Разве тебя забудешь? – Я вновь попытался улыбнуться.
“Нашёл время...”
- Это тебе. – Она протянула мне пакет.
Продолжая криво улыбаться, я принял у неё подарок.
- Там фрукты и сок, тебя же вчера из больницы выписали.
- У меня этого добра уже полный холодильник. А откуда ты знаешь?
- Твоя мама сказала. – Она снова улыбнулась. На этот раз получилось лучше. – Я ведь живу здесь.
Она показала пальцем на оббитую искусственной кожей дверь слева от меня.
- Не знал. – Я постарался как можно лучше изобразить улыбку.
Повисла неловкая пауза. Мы просто стояли и улыбались друг другу. В голове было пусто, я просто превратился в манекен.