– Об этом месте, – начал Антарес, не отрывая взора от морской дали, - рассказал мой отец, как о поистине чудном и прекрасном месте на земле. Где-то, возможно, есть и более чудные и прекрасные места, нетронутые теми, кого мы называем людьми, но и это место не лишено своего первозданного блеска и красок. Последний раз он посещал это место, когда я был младенцем, простился с этим местом и с той, кто его знала, но не знаю, питала она ли она к нему какие-либо чувства или это было взаимное уважение двух бравых воинов, знающих толк в таких обыденных вещах, как временное перемирие.
Замолкнув на миг, Антарес прислушался к окружающему миру, но было все спокойно. Окрасившись в алый цвет, солнце неуклонно следовало по своему пути, озаряя вечернее небо последними багровыми лучами. Море стремительно темнело, продолжая катить, как ни в чём не бывало, волны, а ветер усиливался, неся долгожданную прохладу вечера.
– Столь недавно я стал замечать, что вы наблюдаете за мной, пытаетесь понять, что меня приводит сюда, что я ищу здесь. Вот это всё.
Осторожно разведя руки стороны, будто обхватывая необъятное, он вздохнул и принял прежнюю позу.
– Я ищу умиротворение, спокойствие, покой, здесь все относительно к последнему, но в этом есть что-то такое, что и я объяснить не могу своими словами. В этом всём есть покой, не в суете людей, которые лишь устраивают празднества здесь, не в своих думах, приобретающих гармонию. Есть какой-то смысл в этом? Ведь жизнь не вечная, а каждый ее миг стремителен, и где можем оказаться завтра неважно для нас самих, важно жить припеваючи, особенно людям. Нам это на пользу, больше каторжников, больше рабов и сподвижников на земле, хех, мучеников и им подобных. Но это не приносит мне удовлетворения, ведь они обо всем забывают на свете. Почему живут, для чего созданы, не в этом направлении устремлены их помыслы.
Он замолк, вновь внимательно прислушиваясь к окружающей обстановке. Что-то конечно было лишним в его словах, но высказаться ему давно хотелось, но своим, пусть и преданным, друзьям всё же не хотел. Каторга в любой момент примет его в родные объятия по лодыжкам и запястьям. Не слышно её дыхания, не слышно едва уловимого шелеста её волос, длинных и густых. Ничего. Повернув голову левее, краем глаз он лишь отметил, что в том месте, где она сидела, уже никого нет.
– Упорхнула птичка, – и лишь бриз шелестел в листве кустарников в такт его словам.
Понятное дело, что на контакт снова не пойдет, но все-таки он ей не желал плохого, хотя по своей природе просто обязан. Нет, это не в его планах на данный момент, да и вообще он занят совершенно другим делом. Немного погодя понял, что мог начать с ней разговор в любой момент, а сейчас могли бы сидеть рядом, но нерешительность и сомнения снова обрушили планы. Однако проявления излишней инициативы тоже могло привести к этому результату, а то и хуже. Так начинания, как маленький росток цветка, можно загубить, но что ему теперь, набиваться в гости наверх, мол, покажите мне её, которая следит за мной на во-о-он том берегу, или вешаться над Гиеной огненной? Глупости. Вот и лезет в голову всякая ерунда из пустого места. Бред.
Усевшись поудобнее, он вновь отрекся от мира всего, наблюдая за темнеющей синевой моря и неба и алым закатом, улыбаясь чему-то своему. Глубоко личному, как и он сам. Но ему ли знать, что в совершенно другой стороне сидела она и осторожно следила за ним.
Глава 4. Кирилл
Кому только в голову пришла эта идея написать песню о том, что у погоды нет плохой погоды? Прям так и тянет вылить на автора этих строк ведро льда, снега и слякоти и переспросить, что он думает на этот счет. Очевидно, что ответ будет не в пользу погоды. Мелкий моросящий дождь, витающий с потоками ветра, всегда безучастен к тем, кто передвигается под ним. Также безучастен, как и многие столетия тому назад. А что ему прикажете? Прыгать и веселиться? Не, это не для него. Вода есть вода – нестабильная по натуре стихия, вроде и кажущаяся спокойной и мирной, но какие силы могут бушевать внутри.