— Пойду-ка я, пожалуй, умирать в другое место!..
В это время откуда-то сзади, из-за спины у Михаила, донесся слабый голос:
— Что случилось… С сетью?..
Михаил покосился назад, уже, собственно, догадавшись, кто это там ораторствует. И действительно не ошибся: третья капсула была теперь открыта, длинное бледное лицо человека, лежащего в ней, было повернуто к собранию, мутно-карие глаза уставились прямо в Михаила с таким потусторонним выражением, что он даже усомнился, видят ли они его. Все молчали, никто что- то не спешил радоваться возвращению в мир бывшего Хранителя и отвечать на жизненно важный для него вопрос. В тишине предсмертным низким орлиным клекотом прозвучал ответ Карригана:
— Как говорят у вас на Земле — Шут! Даун!
Михаил быстро обернулся — лицо Карригана становилось прозрачным, он таял — стремительно, подобно галофантому, и не успел Михаил сосчитать до трех, как в капсуле лежал лишь пустой спецкостюм, черный от пропитавшей его крови.
«Шут — это точно был он. А даун, наверное, я…»
— Он умер?.. — прозвучал над опустевшей капсулой голос Бола Бродяги. Михаил вскинул глаза: Бола по-прежнему нигде не было, а голос, принадлежащий, без сомнения, ему, исходил от незнакомого парня, пребывавшего все это время у Карригана в ногах — бутылка и тарелка, кстати говоря, к этому времени из его рук уже исчезли.
Парень повернул голову, неожиданно согрев Михаила знакомым взглядом зеленых, не по годам мудрых глаз. «Опять же — бутылка, тарелка… Бол? Неужели?.. Собрался?» Зеленые глаза, словно прочитав мысль Михаила, утвердительно кивнули веками.
— Умер? — переспросил гость. Прикоснулся к пустому костюму и посмотрел на свою ладонь, взявшую частицу крови давнего врага. Крови, не им пролитой. И проворчал тихо, словно бы с надеждой: — Как же, дождешься от него… Не впервый раз!..
После этого оптимистического замечания гость повернулся к Илли, склонив перед нею голову:
— Я виноват перед Вами, Ваше Величество! Мне стало известно об угрожающей Вам, как Хранителю, смертельной опасности, Ваше спасение я видел лишь в том, чтобы полностью изолировать Вас от мира, и ради этого я организовал ваше свержение с престола. О прощении я не молю, прошу лишь позволить мне исправить свою ошибку. Я обещаю вернуть Вам все то, что было у Вас с моей помощью отнято. — Он вновь склонил голову и наконец представился: — Док Ворон, к вашим услугам, Ваше Величество!
Михаил, посвященный уже волей случая в тайну ее инкогнито, выслушал эту речь почти спокойно. Во взгляде Бола сквозило искреннее любопытство стороннего наблюдателя, оказавшегося нечаянно в эпицентре политических интриг чужого мира. Зато Петр выглядел так, будто его высадили только что на жидкую несформировавшуюся планету и она должна вот-вот его поглотить.
— Хорошо! — сдержанно сказала Илли, ставшая как будто выше ростом, входя — или, скорее, возвращаясь — в роль неизмеримо далекой, недосягаемой повелительницы. — Я не знакома с политической обстановкой в мире, и мне необходим сведущий помощник. Полагаю, что вы сгодитесь на эту роль. Что вы предложите предпринять в первую очередь?
— Самой подходящей базой для Вашего обратного восхождения может стать Дальняя Империя с центром на планете Земля. Для начала я предлагаю направиться именно туда. В детальные подробности моего плана я посвящу Вас позднее.
Выразив свое согласие легким кивком, она огляделась так свысока, словно находилась на вершине сверкающей золотой пирамиды, а они все стояли у ее подножия. Впрочем, голову она всегда держала высоко, но лишь теперь это приобрело в понимании Михаила особый, уничижительный для всех окружающих смысл.
— Этот корабль я нарекаю флагманом моей будущей эскадры! — объявила она. — А его капитаном назначаю… — Она резко повернула голову к Петру. — Вас!
Михаил подумал, что в таких случаях полагается, наверное, падать на колено и произносить что-то типа «Благодарю за честь!», но Петр отреагировал на нежданное и, говоря по чести, совершенно незаслуженное назначение лишь сменой красок на лице — из бумажно-белого оно сделалось бледно-розовым, как парус летучего корабля, ловящий закатный ветер. Для Петра это было, пожалуй, даже покруче, чем падение ниц.
— Судьбой остальных я обещаю заняться на Земле лично! — закончила она свою милостивую речь.
Заняться лично — как многообещающе звучит! Михаил вздохнул. Что ж, он с полным правом может рассчитывать на то, что Ее Величество оставит его при себе — ведь теперь она привязана к нему узами куда более прочными, чем, например, любовь. Они стали теперь братиями во Хранении, то есть это он, можно сказать, брат, да не абы чей, а самой Великой Императрицы, так куда ж ей теперь от этого брата деваться?..