— Хочешь сказать, что Костен ЗАСТАВИЛ их себе помогать?
— Скорее ржавоглота заставишь травку щипать! — высказал свое мнение Голс.
— Вот и я о том же, — обронил Карриган, пристально глядя вдаль. Окажись сейчас чисто случайно где-нибудь поблизости Бодо Паркокри, он, без сомнения, тут же бросился бы писать с Карригана портрет великого полководца всех времен и народов. Положительно, не зря Рексы по нему пальнули — да и кто бы на их месте удержался?
Жук, на котором сидели Заноза с Костеном, уже долетел до Стержня и шел возле него на снижение, в то время как Кики с папашей полосовали лазерами первый танк, как раз приближавшийся к Стержню. Танк со своей стороны отвечал им усиленным огнем ракетной установки и пулеметными очередями, не приносящими жуку никакого видимого урона, лишь слегка сбивающими его с намеченного курса, до тех пор, пока обе эти его огневые единицы не были уничтожены меткими лучевыми ударами сверху. Сам танк тоже был практически уничтожен: он загорелся, кособочась на ходу, что выглядело как-то неестественно Для мощной бронированной машины, и наконец остановился, уткнувшись в землю наклонившейся вперед, обрезанной у самого основания пушкой: складывалось впечатление, что горящий танк споткнулся о собственную пушку. «Сейчас рванет боекомплект!» — азартно подумалось Михаилу. Однако прежде, чем это его предсказание сбылось, из танка выскочили и побежали в разные стороны двое танкистов — остальные, вероятно, не смогли пережить своего стального друга. Одного из танкистов Михаил моментально опознал по оранжевой шевелюре — это была, без сомнения, Оса, она припустила во всю прыть, подальше от пылающего еще пуще ее волос танка. Второй танкист сразу ринулся к Стержню. Заноза спрыгнул с жука, хотя тот не успел еще приземлиться, вскочил, отбросил свою саблю и кинулся наперерез танкисту. Заметив его, танкист остановился, вытянув вперед руку с зажатым в ней лазерным пистолетом. И в этот критический момент за его спиной взорвался боевой друг, сиречь танк, полностью оправдав предчувствия Михаила. Танкиста швырнуло взрывной волной вперед к самому Стержню, где он и упал, но тут же приподнялся, пытаясь дотянуться до Стержня, чтобы завладеть висящим там внутри, словно в невесомости, предметом спора. Но в это время к танкисту подоспел Заноза и ударом ноги отпихнул его в сторону от вожделенного предмета. Спорное оружие уже практически принадлежало Занозе, стоило ему лишь протянуть руку в столб голубого света, но почему-то он не торопился ее туда протягивать. Вместо этого Заноза подождал, пока его противник-танкист поднимется с земли, и оделил его прямым ударом в челюсть, причем ударил он, как это ни странно, забинтованным обрубком руки, где под бинтами должна была торчать кость.
Голс присвистнул и протянул восхищенно:
— Ничего себе инвалид!..
От второго удара — здоровой рукой — контуженый только что танкист сумел ловко уклониться. Лазерник свой он, судя по всему, уронил еще при контузии, так что вынужден был теперь вступить в рукопашный бой, навязанный ему великодушным инвалидом Занозой. Пока эти двое обменивались первыми ударами, вокруг них закипало настоящее побоище. Обе стороны еще до столкновения понесли друг от друга изрядные потери, тем не менее те, кто до этого столкновения дотянул, получили возможность в полной мере потешить свой боевой дух: противники, покинув спины своих монстров и свои горящие танки, бросились друг на друга врукопашную, и вокруг Стержня завязалась наконец решающая битва. Чем-то эта битва напомнила Михаилу пьяную матросскую драку в приморском кабаке: не используя сабель и лазерников, противники вдохновенно дубасили друг друга кулаками, а также ногами, то есть — занимались откровенным руко- и ногоприкладством, в том числе и женщины, а дети шныряли между танками и стоящими неподвижно монстрами, выслеживая друг друга, и, выследив, занимались тем же. Одна только Оса не принимала участия во всеобщем спарринге: она стояла возле Стержня, наблюдая за боем между своим соплеменником и Занозой. При этом ни она, ни кто другой из увлеченных потасовкой не сделал попытки посягнуть на спорное оружие: похоже было, что непосредственный спор за оружие считался у них делом тех двоих, что мерялись силой возле Стержня, а для всех остальных конфликт был просто прекрасным поводом немного повоевать и даже пустить друг другу кровь, а в довершение отвести душу в хорошей драке. Они вполне могли позволить себе смертельные игры, не опасаясь при этом за свою жизнь. Странники — что с них возьмешь! И выходит, что единственными, кто мог бы действительно пострадать на этом куликовом поле, были незваные зрители, скромно приютившиеся возле местной общественной помойки.