— Никак нет, товарищ следователь! Вы поручали мне проверить показания подследственного Крутова. Что и было сделано быстро и без потерь.
Майя Борисовна отложила в сторону протокол допроса Пуховой, взяла чистый лист бумаги.
— Честно говоря, Юра, мне сегодня не до шуток. Голова раскалывается от всех этих… — Она кивнула на стопку исписанных протоколов. — Давай рассказывай, что узнал.
— Крутов действительно был в ресторане «Всполье» с десяти до полдвенадцатого. Я показал фотографию официантам, и один его опознал. Так что алиби Крутова подтверждено. Что нового поведала певичка? Я ее встретил у выхода.
— Она засвидетельствовала, что Крутов пришел к ней в двенадцать. Был слегка в подпитии, взвинчен и взнервлен. Но есть более интересные новости. В субботу, за день до убийства, Пухова была у Дорошиной. В разгар пированья хозяйке позвонил мужчина, они договорились о встрече на следующий день, то есть в воскресенье. Сумка, вот эта самая, стояла у шкафа. «Да, приготовила», — сказала Дорошина в трубку. Значит, тот, кто звонил, имел право на эти деньги.
— Твоя логика, как всегда, безупречна, — согласился Лихарев. — Что ты предполагаешь?
— Пока не знаю. Надо подумать.
— Мы сейчас едем к Дорошиной, начнем осмотр. Стажеру я приказал доставить дочь потерпевшей в прокуратуру. Он уже звонил из Юрьевца, будет здесь с минуты на минуту. Приезжайте все вместе.
Когда Лихарев вышел, Соколова набрала номер внутреннего телефона.
— Прошу Крутова ко мне!
Конвоир ввел Крутова — небритого, осунувшегося.
— Ну вот, Олег Аркадьевич. — Следователь поднялась из-за стола. — Сейчас многое прояснилось, вы свободны. Если бы вы были искренни и откровенны с самого начала, это могло произойти значительно раньше.
— Как?!. Вы меня отпускаете?.. — Крутов не верил своим ушам.
— Здесь распишитесь, — показала в журнале Соколова. — Вот ваш паспорт. Вещи получите у дежурного.
— Я же признался, — растерянно бормотал Кругов. — Я не хотел, но все же… Убийство по неосторожности. Мне в камере говорили…
— Мы все проверили, Олег Аркадьевич. Дорошина была убита в тот же вечер, но гораздо позже. И совсем в другом месте.
Крутов вскочил.
— Значит, я ни в чем не виновен? Она погибла не от моей руки?
— Но втайне вы желали ей смерти, Крутов. Дорошина была серьезным препятствием для ваших брачных планов.
Музыкант надменно откинул голову — он снова обрел утраченную было самоуверенность.
— Что у меня в мыслях, товарищ следователь, никого не касается. Мысль неподсудна!
Майя Борисовна протянула подписанный пропуск.
— Идите, Крутов. И желаю вам никогда больше с нами не встречаться.
Крутов почти выбежал из кабинета. Из окна Майя Борисовна видела: на противоположной стороне улицы с перекинутым через руку мужским плащом прохаживалась Ирина Пухова.
«И что она нашла в этом самодовольном хлыще?.. Впрочем, лучше поэта не скажешь: „Когда мы любим, мы теряем зренье"».
Соколова отошла от окна, села за машинку, включила магнитофон. Когда какие-то детали допроса не задерживались в памяти, Майя Борисовна останавливала ленту, перематывала обратно, прослушивала запись снова.
Вошел Белухин, встал на пороге.
— Товарищ следователь, привез. Она — в коридоре.
Соколова выключила магнитофон.
— Вы… сказали ей?
Николай опустил голову, переступил с ноги на ногу.
— Не смог… Думал — лучше вы. Как женщина — помягче, посердечней. Она такая хрупкая… беззащитная… В общем, не смог… Извините!
— Эх, курсант, курсант! Какую тяжкую ношу вы на меня взвалили.
Следователь подошла к шкафу, вынула оттуда платье, туфли, плащ, разложила все это на столе. Встала лицом к двери, загораживая вещи.
— Пригласите!
Белухин вышел и тут же вернулся, пропуская вперед Таню.
— Здравствуйте, — робко поздоровалась девушка. — Вы мне хотите что-то сообщить?
— Наберитесь мужества, Таня. Вам предстоит пережить большое горе…
— Скажите же наконец! Я больше не могу! Я не выдержу! Что-нибудь с мамой? Она умерла?
Майя Борисовна подошла, положила ей ладонь на плечо.
— Ничем не могу вас утешить. Ваша мать погибла от руки преступника.
Остановившимися от ужаса глазами смотрела Таня на вещи матери. Подбежала, рухнула на колени, прижимаясь лицом к платью погибшей.
— Мама! Мамочка! Как же это? За что? Как мне жить теперь?
28
Курсант Белухин вел машину, изредка поглядывая в зеркальце, где отражались сидящие сзади следователь Соколова и Татьяна Дорошина.