Легкий дымок устремился к этой ладони, вытекая из раны в руке Пифии вместе с кровью.
— Помогите! — выкрикнула она стремительно слабеющим голосом.
Затем, поняв бесполезность криков, задергалась, пытаясь вырваться из хватки Шмеля. И, наконец, со всей оставшейся силой ударила его по руке, державшей ее запястье. Ударила, одновременно вонзая в кожу мужчины лакированные ногти.
Шмель вскрикнул, хватаясь за поврежденную кисть руки. А Пифия, чувствуя прилив адреналина, уже вскочила на ноги.
— Помогите! — кричала она, выбегая из кабинки. — Этот человек псих! Он ранил меня!
И в подтверждение последних слов предъявила ближайшему официанту пострадавшую ладонь.
Следом из кабины выскочил Шмель, злющий как все демоны ада.
Кто-то из посетителей кафе вскрикнул испуганно. Официант попытался преградить ему путь, встав между ним и Пифией. Но Шмель походя отшвырнул его вместе с подносом и всеми блюдами, которые попадали со звоном. А сам даже шагу не сбавил.
Пифия, впрочем, тоже не теряла времени даром. Промчавшись через зал, успела выскочить наружу. На парковку перед кафе.
Пока бежала, одна из туфель на шпильках слетела с ноги. Но Пифии и в голову не пришло жалеть о потере, не говоря уж о том, чтобы возвращаться. На шпильках не побегаешь, так что вопрос стоял — туфля или она.
Тем более что следом стремительной и неумолимой поступью приближался Шмель.
Уже на парковке Пифия избавилась и от второй туфли. На этот раз сама. Да еще отметила про себя, что некоторых мужчин такое отношение дам к обуви даже привлекает. Одни видят в босых ногах что-то по-детски трогательное. Другие — готовность женщины в ближайшее время снять и все остальное, не только обувь.
Что до беготни, то босиком делать это было тоже не шибко приятно — осень все-таки. Холодно. Да и каждую неровность бетона и асфальта Пифия теперь кожей ощущала. Но в то же время, если бежать быстрее, если как можно меньше касаться ступнями что асфальта, что бетона, неудобство это ощутить не успеваешь.
Так, подгоняемая адреналином, Пифия добежала до ближайшей автобусной остановки. Где буквально вскочила в маршрутку, стоявшую в ожидании пассажиров.
— Помогите, — пролепетала она, — за мной гонятся… езжайте быстрее!
Водитель — судя по внешности, гость с юга — оглядел оценивающе с ног до головы босую растрепанную женщину в вечернем платье. Особо задержал взгляд на раненой ладони. Затем, не говоря ни слова, затворил автоматическую дверь маршрутки и погнал ее прочь. А о том, что не грех бы оплатить проезд, напомнил, лишь отъехав на километр.
Проводив взглядом удравшую Пифию, заскочившую в маршрутку, затем саму маршрутку, тронувшуюся с места, выскочивший из кафе Шмель пожал плечами и пошел к своей машине. Он знал: быстротой, а тем более проворством общественный транспорт похвастаться не может. И на маленькой легковушке «Киа» догнать эту пародию на автобус удастся в два счета.
Завелся и погнал, вывернув с парковки. Двигался все быстрее, не спуская глаз с маршрутки. И с каждой секундой сокращая расстояние до нее.
Что он будет делать, догнав-таки маршрутку и Пифию в ней, Шмель пока представлял себе смутно. Но в одном был уверен: эту рыжую стерву следовало наказать. Высшей, как изъясняются юристы, мерой. Ибо нечего лезть в чужие дела, да еще шантажировать. Не для того он, Борис Игнатьевич Волохов, прошел не одну войну и успешно морочил головы правоохранительным органам нескольких государств. Чтобы попасть на крючок какой-то дилетантке, отхватившей дар ясновиденья, как игрок в казино срывает джек-пот? Нет уж, дудки!
Потом, тем не менее, придется-таки с отрядом «Тревога» распрощаться. Чем больше он узнавал об этих якобы добреньких ребятах, бескорыстно тративших время на поиски пропавших деток и бабушек-дедушек, тем меньше доверия они ему внушали. Ибо не все то, чем кажется на первый взгляд. Как яблоко: с виду спелое и красивое, а начнешь есть — на червяка наткнешься или на подгнившую сердцевину.
На войне как ни странно проще. Сразу понятно, кто друг, кто враг, и к кому можно без страха повернуться спиной. Ну а найти войну по вкусу в этом безумном двадцать первом веке труда не составит — Шмель-Волохов не сомневался.
Когда перед очередным пешеходным переходом сигнал светофора начал меняться с зеленого на красный, оказалось, что Шмель недооценил преследуемую маршрутку — в последний момент она успела прошмыгнуть через «зебру». Шмелю же пришлось сбрасывать скорость. Но он не отчаивался. Во-первых, его машина быстрее — наверстает быстро. А во-вторых, рано или поздно маршрутке придется остановиться. Чтоб собрать пассажиров.
Тормозя, Шмель заметил в свете фар одинокую прохожую. Та как раз ступила на «зебру» пешеходного перехода. Невзрачная: невысокого роста, в толстых круглых очках и с волосами, собранными в тощий хвостик, она могла быть хоть школьницей-зубрилой, хоть старой девой на четвертом десятке лет. Определить возраст с такой внешностью было трудно.
Зато лично Шмель-Волохов узнал ее с ходу. Потому как успел познакомиться с большинством опытных поисковиков. А тех, кого не знал, видел на фотографиях в паблике отряда.
Ластик! Шмель ни за что не поверил бы в случайность этой встречи. Получалось, что Пифия соврала — и в отряде уже в курсе, кто он такой. А главное, для чего ходит в поиски.
«Подсуетились уже!» — со злостью подумал Шмель. А затем вместо тормоза перенес ногу на педаль газа.
Потому что только неудачник на каждом шагу видит проблему. Шмель-Волохов предпочитал видеть возможности. Будь это иначе, он бы еще в Первую мировую отдал концы.
Возможности… и вот теперь Шмель понял, что появлением своим Ластик дала ему уникальнейший шанс. Лишить Иудушек из отряда «Тревога» их главного оружия. А себя избавить от лишнего дамоклова меча над головой.
Шмель дал по газам, зажмурившись и готовясь уже в следующую секунду ощутить, как легкое тело ударяется о капот машины. Но почувствовал другое. Как сиденье будто исчезло под ним. И он шлепнулся задницей прямо на асфальт. Взвыв от боли, но еще от испуга и неожиданности.
Открыв глаза, обнаружил себя сидящим прямо на проезжей части. Вне «Киа», которая пропала неведомо куда.
За спиной кто-то сигналил возмущенно.
— И куда это ты спешишь, Боренька? — со злорадно-ернической усмешкой осведомилась Ластик, подходя к нему. — Без машины далеко не уедешь.
— Зря радуешься, тварь, — проговорил Шмель, с трудом, но поднимаясь на ноги и разминая кулаки, — я тебя и без машины… и так удавлю. Прямо этими руками.
— Одно не пойму, — не дрогнув, парировала Ластик, — почему ты говоришь… о ней во множественном числе?
Уже подняв руки, Шмель заметил, что одной действительно не хватает. Правой. Просто пустой рукав висел. И подниматься, разумеется, не спешил.
— Много ты, Борюсик, воевал, — пропела подчеркнуто-приторным голосом, больше подобающим доброй старушке, Ластик, — и вот результат. Беречь себя надо…
Шмель взвыл от отчаяния, чуть ли не взревел. Тогда как Ластик продолжила — словно обращаясь к видимой одной ей аудитории:
— Но знаете, что самое интересное? Только что тут был парень — и вот его нет…
Следующим утром на фонарных столбах и стенах появились листовки с просьбой помочь найти человека и фотографией Бориса Игнатьевича Волохова. Вот только прошел день-другой, а никто на этот зов о помощи не отозвался. Некому было. Никто не видел человека, изображенного на фотографии.
С другой стороны, не было у него и близких, которые стали бы переживать из-за пропажи.
А осенние дожди постепенно смывали с листовок краску. Стирая из реальности последнее упоминание о Борисе Волохове.
12–19 сентября 2021 г.
В книге использованы стихотворения Николая Заболоцкого и Алистера Кроули.