Вот почему Женя уходил ночью из дому. Он сделал так: надел на себя все, включая пальто и шапку, а ботинки взял в руки и в одних носках вышел из комнаты.
Минька спал, чуть приоткрыв рот.
Только у самой выходной двери Женя надел ботинки и медленно повернул замок: «Щелк!»
Прислушался. Тихо. Никто не проснулся.
Женя раскрыл дверь, вынул из кармана кусок черного хлеба (белый хлеб Тузик не ел) и быстро прошел через двор.
Ах, Тузик, Тузик! Он так крепко спал в своей конуре, что даже не тявкнул.
А вот и вокзал детской железной дороги: станция Малые Березки.
Жене Степукову повезло: за полчаса до того, как ему заступать на дежурство, со станции Большие Березки сообщили, что в пути на последнем перегоне находится грузовой поезд с платформой, на которую погружен узкоколейный тепловоз «ТУ-2». Локомотив, носящий имя «ТУ», был куда меньше, чем знаменитый самолет «ТУ-114». Назвался тепловоз «ТУ» совсем по другой причине. У самолета это были начальные буквы фамилии конструктора Туполева, у тепловоза же буквы «ТУ» обозначали «Тепловоз Узкоколейный».
Обычно на перроне Большие Березки даже поздним вечером толпилось много народу, у платформы часто останавливались пригородные электрички и быстро проносились дальние поезда. У круглого газетного киоска в центре перрона, где стояли мороженщицы в белых фартуках, всегда бывала толчея. А в эту ночь на станции Большие Березки было пустынно и тихо: поднятая ветром снежная завируха закружила, замела все вокруг, точно покрыла огромным белым одеялом. Газетный киоск она превратила в снежную гору. Казалось, что город с его огнями, большими каменными домами не за пятьдесят километров от станции, а далеко-далеко — за тысячу…
По перрону медленно катился большой шар. Вот шар этот остановился и крикнул:
— Женя! Скорее!
Это Толя Сечкин из шестого «Б», по прозванию Жиртрест. Все, что надето на Толе — шапка, пальто, брюки, — кажется узким, тесным, не с его плеча. Толя очень быстро толстеет, и вся его одежда от одной школьной четверти к другой становится узкой. Нельзя же, в самом деле, каждую четверть покупать парню новое пальто и форму!
— Женя! Скорее! Бегом! Сейчас прибывает! — кричал Толя и при этом махал руками, насколько ему позволяло узкое пальто.
Услышав про тепловоз, Женя побежал, высоко вскидывая ноги, чтобы не зачерпнуть в ботинки снег, а Толя катился ему навстречу.
Наконец они встретились.
Толя говорил быстро-быстро — так, что разобрать можно было только десятую часть выстреленных им слов:
— Позвонили в последнюю минуту… За Михаилом Григорьевичем… Стучу… Темнота… Свечу в окно фонариком… Тишина… Бужу… — Бегу…
— Спокойно! — оборвал его Женя. — Когда прибывает тепловоз?
— В ноль-ноль тридцать.
— А где Кущин?
— Пошел к телефону звонить в город, чтобы прислали аварийный кран. Ой, Женька, я же главное забыл! Михаил Григорьевич сказал: когда ты придешь меня сменить, чтобы сразу же бежал за Поликарпом Филипповичем. Без Кныша, он сказал, мы тепловоз не поставим. Ой, Женька! Беги!..
Женя повернулся и, стараясь ступать в свои же следы, только что проторенные по дороге на станцию, побежал за Кнышем.
А Кущин в это время говорил по селекторному телефону с диспетчером.
— Диспетчер! Диспетчер! Вы меня слышите? Перехожу на прием!
Толя стоял в дверях, чуть приподнимая то одну, то другую ногу, будто пританцовывая. Так он делал всегда, когда волновался: отвечая учителю трудный урок или выслушивая строгое наставление отца.
— Да поймите же вы, — говорил в селектор Кущин, — путь номер два свободен только до начала движения электрички. Осталось три часа двадцать минут. Если не разгрузим, платформу угонят.
Эх, Кущин, Кущин! Забыл он строгое диспетчерское правило: говорить по селектору сжато, кратко, по форме, семь слов — весь разговор.
Он перешел на прием, и теперь Толя Жиртрест слышал только неразборчивое «кар-кар, кар-кар» в наушниках, которые Кущин придерживал плечом и одной рукой.
«Угонят, — думал Толя. — Угонят тепловоз. Вот беда!» Толя никогда в жизни не был на тепловозе. Но он так много слышал, читал и мечтал об этой машине, столько раз видел ее во сне, еще большее число раз врал своим друзьям о своих якобы поездках в кабинах локомотива с дизелем, что представлял себе тепловоз во всех его деталях: знал, как пахнут работающие дизели, как окутывает ноги струя горячего воздуха от калориферов, как пружинит сиденье машиниста и темной ночью боковые окна отсвечивают, точно зеркала.