— Это что, новое кресло? — спросил папа, указывая на широкое мягкое кресло из зелёной кожи, стоявшее перед камином.
Дедушка Джон кивнул.
— Какое-то животное пробралось сюда. Думаю, что енот. И разодрало моё старое кресло на куски.
Эликс спросила:
— И ты прогнал этого енота?
Дедушка Джон почесал седую голову.
— Думаю, он сам ушёл. Я его не видел.
Он повернулся ко мне.
— Я достал эти пирожные, которые ты так любишь, Робби. И хочу приготовить большую миску поп-корна. Можно объесться!
— Нам пора ехать, — сказала мама. — Мы заказали обед на восемь. И уже опаздываем.
Мама и папа всегда бросают нас с Эликс, когда спешат в свой любимый ресторан в соседнем городке. Это даёт дедушке Джону возможность провести с нами достаточно много времени.
И конечно же, у него будет достаточно времени, чтобы напугать нас до смерти!
Он проводил родителей до машины, чтобы попрощаться.
Порыв холодного воздуха ворвался в дом вслед за ним, когда он вернулся. Он закрыл за собой дверь и запер её.
— Холодная ночь, — пробормотал дедушка, потирая плечи сквозь рукава своей красной рубашки. — Сейчас я приготовлю поп-корн. А потом мы согреемся перед камином.
И через несколько минут он принёс пирожные, большое блюдо с поп-корном, два высоких стакана яблочного сидра и поставил всё это на низкий столик перед нами.
Мы с Эликс уселись на край потрёпанного дивана и наклонились вперёд, чтобы дотянуться до угощения. Пламя билось и сверкало в камине. Я ощущал тепло на ногах и даже сквозь свитер.
Дедушка Джон уселся в новое кресло. И оно испустило звук «вхушш», когда он опускался в него. Он усмехнулся, глядя, как мы набираем полные горсти поп-корна. Пламя отбрасывало на него причудливые тени.
Он взял трубку, прижал пальцем табак в ней, но потом отложил её в сторону.
— Скоро Хэллоуин, — тихо сказал он. — Готовы ли вы послушать ещё одну историю?
Я хотел было ответить. Но меня остановил пронзительный звериный вой.
Он прозвучал совсем близко, казалось, у самого окна домика.
— Что это такое? — вскричал я.
Я ожидал повторения, но стояла мёртвая тишина.
Дедушка Джон подался вперёд в своём кресле.
— Наверно, это ветер воет в ветвях деревьев, — ответил он чуть слышным голосом, почти шёпотом. — Или, может быть, это кто-то, кто заразился лихорадкой полной луны.
У меня перехватило дыхание.
— Лихорадкой полной луны, Что это такое?
3
В камине послышался треск от горящего полена, оно упало, рассыпав веером жёлтые и красные искры.
Тени заплясали на лице дедушки Джона. Огни камина отражались в его больших влажных глазах.
— Это длинная история, — наконец, начал он.
Откашлялся, его большие кисти рук на подлокотниках кресла напоминали пауков.
Я взял полную горсть поп-корна и откинулся на спинку дивана.
Эликс сидела рядом, положив руки на колени и не отрывая взгляда от дедушки Джона.
— Эта история случилась год назад, — начал он. — В октябре. Вы помните, я тогда путешествовал. И провёл некоторое время в Канаде. Далеко в северных лесах. Ходил пешком, жил в палатке.
— Было холодно? — спросила Эликс, потянувшись за стаканом сидра.
Дедушка Джон постучал пальцами по подлокотнику кресла. Не любил, чтобы его прерывали, когда он рассказывал свои истории. Я подумал, что Эликс сделала это нарочно, чтобы досадить ему.
— Было холодно, но приятно, — ответил он ей. — В воздухе пахло сосной, он был холоден и свеж. Холмы блистали, зелёные, как изумруд.
Он снова откашлялся.
— Я чудно провёл время, бродил по сосновым лесам. Но как-то ночью я далеко отошёл от своего лагеря и в темноте потерял тропу. Солнце уже село. А звёзды и луна не были видны на покрытом облаками небе.
Мне как-то надо было вернуться. Вокруг стояли высокие деревья. Я вдруг почувствовал себя пленником, попавшим в ловушку. Эти деревья скрывали от меня нужную тропу.
Я искал её час, а может быть, и два. Батареи в моём фонарике начали садиться. Свет от него стал совсем тусклым. Я понял, что заблудился.
Я слышал крики зверей из-за деревьев. Уханье и стоны. Шаги животных по ковру из опавших листьев и иголок хвои.
— Какие звери, голодные? — спросила Эликс.
— Не знаю, — ответил дедушка Джон. — Я старался не поддаться панике. Но сердце учащённо билось в груди. От страха у меня так перехватило горло, что я не мог сглотнуть.
Похолодало. Поднялся сильный ветер. Он выл, совсем как сегодня. Мои зубы начали стучать.
Мне надо было найти тропу. Палатку и припасы в ней. Всё это где-то на тропе.
Уханье на деревьях стало громче. Я уже слышал за собой звуки звериных шагов.
Наконец, сквозь чащу деревьев я увидел впереди тусклый мерцающий свет. Свет из оконца маленькой хижины.
Я был так счастлив, что громко закричал.
Подбежал к хижине и постучал в деревянную дверь. Через несколько секунд её открыла пожилая женщина. Она чуть не задохнулась от страха, увидев меня. Мои волосы перепутались и спадали на лицо. Я тяжело дышал. Представляю, какой у меня был вид!
«Я… я заблудился», — выдавил я сквозь стучащие зубы.
Пожилая женщина пригласила меня войти.
«У меня бывает так мало посетителей», — сказала она.
Женщина разрешила постоять у огня, чтобы согреться. Я наклонился над очагом, и мне потребовалось какое-то время, чтобы унять дрожь.
Потом она усадила меня за деревянный стол и предложила большую миску супа, от которого поднимался пар. Она была очень добра ко мне. Объяснила, что её муж охотник и следопыт, и они всю жизнь провели в глухом лесу. Сейчас он пошёл проверять капканы.
Мы немного поговорили. Потом она указала мне дорогу, по которой я выйду на нужную мне тропу. Я встал и собирался уже уйти. Но в дверях она меня остановила.
«Смотрите вниз, когда пойдёте, — предупредила она. — Сегодня — ночь лихорадки полной луны».
Я повернулся к ней. Никогда не слышал о лихорадке полной луны. И попросил её объяснить, что это такое.
Она жестом пригласила меня снова сесть за стол. Я так и сделал. Огонь согревал мою спину. Женщина села напротив, положив на стол натруженные узловатые руки. Тёмные тени плясали на её морщинистом лице. Но её серые глаза ярко светились, когда она начала рассказывать.
«Сегодня полнолуние. И когда полная луна появляется в ночь под праздник Хэллоуин, она излучает особый свет. Опасный свет».
«А чем он опасен?» — спросил я.
Она впилась взглядом в мои глаза.
«Если вы посмотрите на луну в какой-то конкретный момент, то заразитесь этим. Лихорадкой полной луны».
«Это что, болезнь?» — спросил я, наклоняясь к ней через стол и чувствуя, как у меня по спине прошла дрожь.
«Она начинается, как лихорадка, — объяснила старая женщина, повысив голос. — А потом ваше тело видоизменяется».
У меня вырвался смешок. Мне показалось, что это был нервный смех.
«Вы хотите сказать, что человек становится оборотнем?»
Она покачала головой.
«Стоит заразиться лихорадкой полной луны, вы становитесь наполовину человеком, наполовину чудовищем, монстром. Вы больше не сможете жить среди людей. Потому что вас постоянно мучает голод… И поэтому вы опасны».
Я снова рассмеялся. Может быть, это была реакция на выражение её старческого лица, горящий взгляд и крепко стиснутые челюсти. Что за дикая история, подумал я. Страшная история, которую придумала старая женщина, живущая в этом глухом лесу, чтобы наводить ужас на прохожих.