…Не полчаса, а добрых полтора часа ушло у Ивана Степановича на эти издательские передряги. Когда он, приехав в Самгубчека, входил в кабинет Вирна, оттуда как раз выводили рослого человека с выпуклым лбом и резко обозначенными скулами.
— Павловский, — сказал Вирн, отвечая на немой вопрос Белова. — Будто бы главарь — он, а все же…
Он покачал головой, прошелся по кабинету.
— Нет, нет… Интеллект у него… не очень. Павловский, пожалуй, у них главный боевик, так сказать, нач. по террору. Как бы нам не упустить другого. Вот узнает он завтра-послезавтра об арестах и нырнет в подполье… Если он есть, конечно.
Белов сказал:
— Ольшанская — это которая из больницы — говорит, что есть кто-то из-за границы… Но выход на него только через Гаюсова и Павловского. А Павловский, конечно, молчит?
— Молчит, — спокойно подтвердил Вирн. — Пока молчит. А время дорого.
— А я, между прочим, из типографии сейчас, — очень буднично обронил Иван Степанович, — Объявленьице дал.
— «Ловите миг удачи»… — губы Альберта Генриховича еле обозначили улыбку. — Поймаем ли?
— Попытка не пытка, — сказал Белов. — А где Гаюсов?
— У Ратнера. Оказывается, у них тоже есть о чем поговорить с ним. Ровно в два совещание в штабе округа, не забудьте. Сегодня ночью будем брать по всей Самаре…
Среда
1
В бедненько обставленной комнате — стол, кровать с железной сеткой, бугристый диван, две табуретки — в полном молчании пребывали два человека. Начальник секретно-оперативного отдела Самгубчека Белов сидел за облупленным круглым столом, уперев подбородок в сцепленные руки, и безучастно разглядывал криво висящую на стене олеографию с занимательным сюжетом: рослая барышня с мечом в неудобной долгополой одежде с доброй улыбочкой рассматривала отрубленную бородатую голову, лежащую в луже крови, да еще ногу на нее поставила. Лицо Ивана Белова не отражало по поводу наблюдаемого никаких чувств. Другой человек — начальник контрразведки Самгубчека Ян Арнольдович Булис, бородатый и немного похожий на того, попираемого кровожадной девицей неизвестного, — устроился промеж диванных шишек и, закинув ногу за ногу, еще и еще раз изучал от слов «цена номера 500 рублей» и до слов «опечатана в типографии губполиграфиздата № 1» свежий номер газеты «Коммуна». Ему, человеку разговорчивому, не терпелось поделиться с Беловым своими соображениями о состоявшихся в Самарском госуниверситете выборах ректора, порадоваться с ним открытию на Шестой и Седьмой просеках детского городка и прочитать вслух спорную заметку о встрече с писателями Неверовым, Степным и Яровым, которая состоялась вчера в клубе имени Ленина в 8 1/2 часов вечера. Очень хотелось ему поговорить — Белов-то мужик мозговитый, — однако до поры до времени они должны были молчать.
Булис, скучая, перечитал объявление:
«Пропала годовалая собака породы английский сеттер (лаверак). Нашедшего за умеренную награду просят обратиться в общество «Самарский охотник-спортсмен». Спросить Павловского, до 11 часов дня».
Белов скосил глаза на Яна Арнольдовича.
— Ку-ку! Ку-ку! — раздалось вдруг.
Оба чекиста вздрогнули и дружно посмотрели на часы с кукушкой над диваном. Булис полез в карман брюк, достал серебряную луковицу, щелкнул крышкой.
И тут задребезжал дверной колокольчик.
Белов сделал знак Булису, вынул пистолет и прошел в прихожую. Отпер замок, а сам стал за косяком.
Медленно-медленно, с ужасным скрипом открылась дверь, прикрыв Белова. В прихожую вошел Макс Иванович Гюнтер. Увидев в комнате незнакомого ему Булиса, он заколебался, сделал два нерешительных шага.
— Прошу прощения, — пробормотал он вежливым тенорком. — Я, очевидно, ошибся.
Булис отложил газету.
— Почему же? — приветливо сказал он, вставая с дивана. — Если вы по объявлению…
Бородка Гюнтера дернулась. Быстрый взгляд, который он бросил на чекиста, выдал его беспокойство.
— Нет, нет… — Гюнтер попятился, отступая к двери, но тут из-за его спины показался Белов.
— Макс Иванович! — укоризненно произнес он, придерживая старика за локоть. — Куда же вы?
В глазах у Гюнтера промелькнул страх. Но только на мгновение: в себя он пришел поразительно быстро.
— A-а… Доброе утро!.. — Голос его был почти ласков.