Рэм высунулся. Впереди ничто не двигалось. Дом напротив проступил сквозь туман грозной серой громадиной. Никто по нему не стрелял. Молчали и окна.
— Неужели никого не осталось? — пролепетал Рэм.
Теперь он увидел на мостовой какие-то темные кучки, которых там раньше не было.
Снова две заливистые трели. Голос Лысакова, яростный:
— Клобуков! Есауленко! Оглохли? А ну подымай бойцов в атаку!
Санин выругался.
— Кретин! Надо один взвод в атаку, а второй чтоб прикрывал. Погоди, командир!
Побежал назад, крича:
— Товарищ комроты! Товарищ комроты!
Но Рэм этого не услышал. Он и не заметил, что остался один.
Стоял, щурился на сверкающие пылинки, что витали в рассеивающемся тумане. Вдруг мелькнула картина из детства. Вышка в бассейне, внизу так же бликует вода, очень страшно, но надо во что бы то ни стало прыгнуть. Потому что все смотрят: прыгнет Рэмка или нет.
Он залез на край разрушенной стены. Спрыгнул вниз, больно ударившись подошвами. Чуть не выронил, но успел подхватить автомат.
На улице было пусто. Ни души.
Рэм обернулся и тонким, каким-то противно детским голосом крикнул:
— Ребята! Вперед!
Бисерным почерком
30 июня 1942
Я готовлю речь, которая станет для трезориума исторической. Читать по бумажке, конечно, нельзя, это будет выглядеть глупо, но нужно записать все тезисы, чтобы ничего не упустить.
Начать с того, что наш трезориум вступает уже в четвертый семестр своего существования, что накоплен бесценный педагогический материал и что эффективность методики очевидна. Наши дети (нет, лучше для взвешенности сказать «некоторые из детей») развиваются так быстро, что легенды о гениальных воспитанниках учебных заведений леди Эстер уже не кажутся фантастикой. Можно не сомневаться, что через год и четыре месяца, к осени 1943 года, по завершении шестого семестра, наши выпускники на фоне остальных детей будут казаться вундеркиндами. А ведь это были самые обычные, случайно отобранные пятилетки.
Потом коротко скажу о каждом ребенке. Всё это коллегам известно, но в такой момент суммирование достигнутых результатов не помешает.
Нет, еще до того нужно похвалить педагогический коллектив, который сумел с точностью типизировать всех семерых к концу предыдущего семестра. И два слова про каждого шацзухера, персонально. Про Хаима — больше, чем про других, потому что он мнителен и страдает из-за отсутствия подопечных. Скажу, что курс занятий по развитию креативности, который он разработал в трех модификациях — для «головастиков», «сердечников» и «телесников» — совершенно блестящая идея, потому что немного творчества в жизни необходимо всякому человеку, даже далекому от художественных устремлений. Это, кстати говоря, правда.
Мейера поблагодарить за окончание работы над третьим томом «Тестов и упражнений».
Лейбовского — за оборудование спортивной площадки.
Про Дору что-нибудь мимоходом, небрежно. Она лучше работает, когда чувствует себя отстающей. Похвалю позже, с глазу на глаз, когда она явится ко мне уязвленная, с претензиями. Этой женщине для душевного комфорта необходимо напряжение во взаимоотношениях с ближними, перепады от враждебности к примирению, драма. Что ж, обеспечу ей драму.
Про детей. Здесь нужно остановиться на интереснейшем открытии, которое нас самих застало врасплох, хотя оно логично проистекает из самой специфики шацзухерской педагогики.
Во всяком детском сообществе (как впрочем и во взрослом) со временем неизбежно выделяются лидеры. Так оно и должно быть по теории: «эмиттеры» наделены вождистскими качествами по своей природе. В первом семестре это и произошло. У нас образовались целых два лидера, «белый» и «черный». Болек Эльсберг предводительствовал во всяких хороших затеях, Яцек Топаз — в злых и озорных. Но к концу третьего семестра, когда группы поделились на секции, всё стало выглядеть совершенно иначе!
Да, Болек по-прежнему проявляет отличные организаторские способности, когда нужно что-то создать, а Яцек — когда нужно что-то, условно говоря, разрушить. Но оказалось, что у обоих лидерство не постоянное, а ситуативное! И в иных ситуациях лидируют другие дети! Они у нас все лидеры, все без исключения, каждый в своей сфере!
К Ривке Диамант, которая способна любого понять и пожалеть, другие дети тянутся, когда грустно, или нездоровится, или просто хочется поплакать.
К Мареку Шафиру обращаются, если что-то требует разъяснения, а взрослых по какой-то причине спрашивать не хотят или не удовлетворены ответом. Марек — просто губка, впитывающая информацию. Брикман все время усложняет этому мальчику интеллектуальные задачи, и тот неизменно с ними справляется. Недавно я слышал, как этот семилетний человек очень доходчиво растолковал остальным, почему любая, самая маленькая звездочка на небе больше Луны.