Впереди был просвет. Поляна. Рэм выглянул из-за дерева, кляня себя за трусость. Но и выйти пока было невозможно. Начнешь командовать — задрожит голос. И руки жутко тряслись. «Сейчас, сейчас», — шептал он, старался глубоко дышать.
Бойцы пополнения стояли к нему лицом, длинной шеренгой. Перед строем, сложив руки за спиной, пружинисто покачивался на широко расставленных ногах Галда. Рэму было видно, как он сжимает и разжимает пальцы в кожаной перчатке. Пятеро остальных «стариков» наблюдали сбоку.
— Значит, так, — громко объявил помкомвзвода. — Слушай сюда, давалки. Потому что вы — давалки. Бабы, когда их насилуют, есть которые лучше сдохнут, а есть которые ноги раздвигают. Вы могли сдохнуть с оружием в руках, а вместо этого лапки кверху, ноги враскоряку. Потому не ждите от честных бойцов к себе ни доверия, ни уважения. Пока не отмоетесь от грязи в бою. Ясно?
Молчание.
— Не слышу! — гаркнул сержант.
Строй недружно ответил:
— Ясно!
Галда повертел шеей туда, сюда.
— Не все ответили. Вот ты, ты, ты, ты, ты, ты и ты, три шага вперед!
Семеро, на кого он указал, в том числе ефрейтор Шанин, вышли.
Сержант приблизился к первому.
— Тебе ясно, что я сказал?
— Так точно, ясно, — мрачно отозвался чернявый, носатый солдат, глядя исподлобья.
— Что тебе ясно? Кто ты?
Когда ответа не последовало, Галда коротко ударил бойца в челюсть. Тот покачнулся, еле устоял.
— Кто ты, я спрашиваю?!
Держась за челюсть, тот глухо пробормотал:
— Давалка…
— Кто? Не слышу! — замахнулся Галда.
Вдруг кто-то громко сказал:
— А ну хорош!
Рэм, закоченев, смотрел на сержанта и чернявого, поэтому не сразу понял, что говорит Шанин.
Ефрейтор стоял вольно, глядел на Галду.
— Раз у нас сейчас разговор не по уставу, а попросту, иди-ка ты, старший сержант, … — И ясно, коротко сказал, куда именно.
Галда обрадованно заулыбался — видно, понял, что нашел вожака. Оставил чернявого, неторопливо подошел к Шанину.
— О, майор говняный затявкал. Внимание! Приступаю к дрессировке.
Обернулся на своих, подмигнул им и на обратном повороте со всей силы врезал ефрейтору в переносицу. Тот опрокинулся наземь во весь свой чуть не двухметровый рост.
— Глядите, давалки, и запоминайте! — крикнул сержант.
Приподнявшегося Шанина он с размаху двинул сапогом в ухо. Чуть переместился, примерился — ударил по ребрам. И снова. И снова.
Забьет! Правда забьет до смерти!
Забыв о том, что может задрожать голос, Рэм выскочил из-за дерева.
— Прекратить! Немедленно прекратить!
Проклятый голос действительно сорвался. Пальцы шарили по кобуре, но она была новенькая, и кнопка не отстегивалась.
— А ну, подержите лейтенанта! — крикнул Галда, оглянувшись.
Рэма взяли с обеих сторон за плечи и запястья. Хамидулин тихо сказал:
— Товарищ командир, не надо, а? Галда всё одно по-своему сделает.
Держали крепко. Извиваться, вырываться было бы смешно и нелепо.
— Под… под…
«Под трибунал пойдете», — хотел сказать Рэм, но никак не мог выговорить эту не бог весть какую трудную фразу.
А потом и не понадобилось. Державшие его руки разжались.
Произошло это, когда сержант вновь ударил лежащего, а тот вдруг перехватил ступню, резко вывернул, и Галда грохнулся на землю лицом вниз. Шанин навалился сверху, завернул руку назад.
— Ты угомонился, дрессировщик?
— Убью, гнида! — прорычал сержант.
— Ну как хочешь.
Раздался тошнотворный треск — это Шанин переломил заломленную руку в локте. Галда завопил, получил удар кулаком в затылок, ткнулся носом в листву. Затих.
«Старики» — все, кроме Хамидулина — бросили Рэма и кинулись на Шанина. Но ефрейтор проворно поднялся, закричал: «Ко мне!» — и на выручку ему, смешавшись, бросилась вся шеренга.
Обе своры, большая и маленькая, замерли друг перед другом над неподвижным телом сержанта.
Тогда Рэм оттолкнул в сторону Хамидулина, справился наконец с чертовой кобурой, вынул скользкий от фабричной смазки пистолет и — не сразу, со второй попытки, потому что забыл про предохранитель, — выпалил в воздух.
— Взвооод! Встать в строй! Живо!!!
Все обернулись на него. Шанин махнул рукой, и пополнение стало строиться.
— Оглохли?! — рявкнул Рэм. — В строй, я сказал!
Неизвестно, послушались ли бы «старики», но на помощь пришел Хамидулин.
— Слыхали команду? В колонну по двое становись!
И сам порысил первым.