Художник погрозил старцу тонким перстом:
– Не буду супчик. Я, между прочим, все видел!
– Вот зря ты так, – наставительно изрек Галактион. – С порошком вкуснее. И, между прочим, я как-то раз сослепу перепутал свой порошок от неконтролируемого метеоризма с порошком новой формулы. Точно не помню, из чего он там был приготовлен, но после приема я перестал лысеть, – в подтверждение своим словам, алхимик сдернул с головы колпак и на его плечи обрушился каскад длинных – до пояса – волос. – К цирюльнику каждые две недели хожу. Уже сил никаких нет! Он мне так и говорит: дед, ты – загадка природы!
Гожик шел, точнее, бежал трусцой в сторону городских ворот. В голове творился полный хаос.
«Успеть. Главное успеть!» – думал он, стуча подошвами о сильно щербатые камни дороги.
Позади, прилично отставая, ковылял Галактион. Ему тоже нужно было сходить в город. Он хотел продать травнику волшебную мазь – три в одном: для облегчения радикулита, уменьшения второго подбородка и сведения бородавок. На вырученные деньги старик намеревался закупиться любимыми сахарными крендельками. На прошлой неделе он снарядил в курьеры Анджея, а тот их потерял. Врал, конечно. Галактион понял это по наполненным сытой истомой глазам и блестящим от масла усам.
В городе Гожик постоянно спотыкался, потому что пялился на небо, откуда через считанные дни должны были спуститься всадники Апокалипсиса. Утро Ведьминграда всегда было суетливым и хлопотным, впрочем, как и в любом другом крупном городе. Люди спешили по своим делам и даже не подозревали о грядущих событиях.
– Мы на месте, – сообщил Галактион, указывая на двухэтажную постройку.
Лавка травника наводила ужас. Правда только на маленьких детей, ибо ее окружали бесчисленные кадки с… крапивой. Пока Маргедон болтал с травником, стоявший поодаль Гожик оказался свидетелем диалога двух юношей немногим старше его самого.
– Глянь, цыпа какая! – юноша едва не врезался в фонарь, засмотревшись на повернутого спиной алхимика в долгополом одеянии. – Пойдем, познакомимся.
– Мне блондинки не очень, – отвечал второй.
«Зря он без колпака пошел», – подумал художник, на секунду забыв о грядущем конце света.
– Кому краски? Свежайшие краски! Есть редкий кобальтовый! – раздалось откуда-то сбоку. В Гожике проснулся алчный потребитель и начал требовать обновления палитры. Художник посмотрел на улепетывающих от Маргедона юношей (мстительный алхимик вооружился крапивой). Пожалуй, ничего страшного не случится, если он уделит несколько минут любимому делу.
Лавку искусств он покидал с угрызениями совести, ибо «несколько минут» почему-то превратились в час. Но, с другой стороны, это была запланированная покупка.
– Гожик! – из окна соседней лавки высунулась Ривка. – Подожди меня! Я сейчас выйду!
Художник кивнул в ответ, хотя и мучился мыслью о скоротечности времени и о том, какой провиант будет иметь больший срок годности.
Беспечная Ривка вышла из лавки пекаря и с криком «Лови!» съехала по перилам вниз. Гожик еле успел поймать ее в конце спуска. Девчонка заливалась звонким смехом, а он очень живо представлял себе выжженные улицы Ведьминграда.
– Ты такой смурной, будто с жабой целовался, – Ривка, задрав подбородок, всматривалась в лицо парня.
Гожику было не смешно. Ну, вот, к примеру, в чем повинна эта веселая малышка?
– Слушай, Ривка, – парню пришла в голову гениальная мысль. – Собирай свою родню и все самое ценное и дуй к башне! Знаешь где она? Боги, что я несу? Конечно же знаешь! Ты ведь местная.
Девчонка округлила глаза:
– Зачем?
Гожик набрал в грудь воздуха. Тут главное как в холодную воду нырнуть: сразу и без раздумий.
– Через три дня конец света! – выдохнул он.
– Ха-ха-ха! – То ли Ривенна была немножко сумасшедшей, то ли ужасной хохотушкой – таким язык покажи – все равно будут смеяться.
Гожику надоело ее веселье и он, не проронив ни слова, потопал на базарную площадь. Девчонка, утирая выступившие от смеха слезы, побежала за ним.
– Не обижайся, – она снова не сдержалась и прыснула. – Ох, и насмешил! Значит, ты у Маргедона с алхимиком остановился?