Назову в честь отца, решила она, следуя зову сердца, потом передумала, все-таки плохой тон. Пусть ребенок проживает свою собственную жизнь, без багажа прошлого. А имя… Просто формальность, ничего серьезного не имеющая под собой.
Не предполагая, как сложится ее будущее, сможет ли она стать хорошей матерью, одно она знала наверняка — он никогда не узнает того, что довелось испытать ей с самого младенчества. Она была готова пойти работать, чтобы у сыночка было все необходимое. На деньги из сейфа Алевтины она купила костюмчики, игрушки и даже коляску. Имелась еще машина, которую можно было продать.
Когда раздался первый вскрик малыша, Карина тихонечко прошептала:
— Поздравляю, Кирилл! Ты стал папой.
В это самое время, господин Серебрянников вместе со свитой, объезжал один роддом за другим.
— Нет здесь Карины, — с сожалением убеждал Толян, вручая выписку из рожениц, прибывших за последний месяц.
— Все-таки уехала, — теряя остатки надежды, бормотал Кирилл, вчитываясь в ряды фамилий, написанных на листе бумаги.
— Ты, брат, не раскисай. У меня еще пять адресов имеется.
Еще одна больница и пустая трата времени. Толик в своем желании помочь, очень рьяно взялся достичь положительного результата.
— Карина, наверняка сменила имя.
— С чего ты взял?
— На ее месте я бы поступил именно так. Вот, к примеру, смотри.
— Опять ты со своими догадками, — отмахнулся Кирилл.
— Кириллова Арина Викторовна.
Толик провел указательным пальцем по буквам, напечатанным на листе среди прочих.
— Ничего тебе не напоминает?
— Абсолютно.
— Ну, ты и дубина. Она же тебе намек дает. Ты хотя бы на фамилию внимание обрати.
— Кириллова.
— А дальше…
— Арина.
— Спереди буковку «К» добавь, что получится? А фамилия — отсыл к твоему имени.
— Я не мастак ребусы разгадывать, ты же знаешь. Мой конек — ясность во всем, математически выраженная в формулах.
— А логика? Элементарная — уровень начальной школы, когда нужно переставить между собой буквы, чтобы получилось нужное слово.
— В этом определенно имеется смысл, но верится с трудом.
— Так мы с тобой с носом останемся, а ты до конца жизни не отыщешь свою Карину, как ни старайся.
— Найдем, — убедительно сказал Кирилл, нажимая на звонок, на двери роддома. Его сердце почему-то бешено забилось в груди, — сейчас проверим, что за Арина здесь обитает.
— М-м-м. Папочка пожаловал, — высунулась в проем двери пожилая медсестра. Заправляя седые пряди под кипельно белую шапочку, она уставилась на посетителей, коих видела на своем веку бесчисленное множество.
- Ирина Павловна, к кому? — раздался голос изнутри.
— Сейчас узнаем. Почему без букета? — забурчала женщина в белом халате, оценивающе осматривая мужскую делегацию, толпящуюся на крыльце, — какие же все-таки бестолковые эти молодые папаши. Все обучи, подскажи, а благодарности никакой.
— Я к Арине, к Кирилловой.
— А ты на часы смотрел, тихий час у нас?
Почему-то Кирилл чувствовал себя в этот момент провинившимся юнцом, опоздавшим к первому уроку.
— Кем приходитесь Кирилловой? — тем временем развила нужную тему строгая сотрудница отделения.
— Жених.
— Ну, и времена, ну и нравы, — себе под нос бубнила та, которую только что назвали Ириной Павловной, — Вот, раньше сначала женились, а уж потом детьми обзаводились, а сейчас — гражданский брак. Тьфу!
Она поморщилась, выражая свое искреннее недовольство.
— Ждите!
Медсестра громко захлопнула дверь перед ними.
— Девочка моя, — с заботой в голосе Ирина Павловна обратилась к грустной задумчивой роженице, все время всматривающейся в пейзаж за окном. Ранее ей доводилось видеть похожую женщину, точно так же стоящую возле подоконника. Только та, отказалась от малышки, а эта боялась отпускать от себя даже на минутку, вцеплялась руками в тугой сверток, баюкала, беспрестанно покрывала поцелуями маленькое личико.
Столько времени прошло, а медсестра помнила тот страшный день, выпустивший в мир еще одну сироту. Почему-то именно Арина задела ее за живое и заставила вернуться в то самое время. Может, виной яркие карие глаза, так пронзительно сияющие на прекрасном лице, а может то самое внутреннее чутье, которое возникло неожиданно.
Ко всем пациенткам пожилая медсестра питала материнскую любовь, старалась приободрить, пожалеть, а в особо сложных случаях, когда горе — папаши портили настроение, заменить им «жилетку» в которую можно поплакаться.