– Она была неотразима. Она по-прежнему так же привлекательна?
– О да. С одной лишь оговоркой. Она стала более зрелой, более опытной, слегка усталой и утомленной, что, впрочем, ничуть ее не портит. Да, теперь она – потрясная женщина с определенным жизненным багажом за спиной. Иными словами, она повзрослела. У нас с ней было не много времени, мы быстренько выпили в «Коммодоре», повспоминали о Багдаде и разбежались.
– Что за времечко было, ты только подумай, Фрэнки, в какие только передряги мы не попадали! – оживленно воскликнул Билл. – Господи боже, я никогда не забуду январь девяносто первого! Всего только четыре года назад, а кажется, что прошла целая жизнь, правда?
– Да, пожалуй. Мы здорово рисковали тогда.
– Нам тогда не было и тридцати. И мы были отчаянными.
– И глупыми, если хочешь знать мое мнение. – Фрэнк серьезно посмотрел на друга. – Ни один репортаж не стоит того, чтобы ради него рисковать своей жизнью.
– Конечно, не стоит. Но мы тогда и не думали о смерти, просто лезли на рожон. И наши с тобой вылазки в Багдаде сделали нам обоим имя. Согласись, в ту пору нам невероятно повезло. Си-эн-эс была единственной телевизионной компанией, которой позволили остаться в Багдаде. А из всех пишущих журналистов только вам с Эльзой разрешили освещать войну в Персидском заливе.
– А все благодаря тебе и тому предприимчивому продюсеру, Блейну Ловетту, – подхватил Фрэнк. – Что с ним теперь, он все еще работает на Си-эн-эс?
– Нет, он работал на Эн-би-си, потом перешел на Си-би-эс. Все у него там в порядке, но в «горячие точки» больше не ездит. Видно, сам так захотел.
– Он был потрясающим парнем. Все у него получалось как по волшебству.
Билл усмехнулся, вспоминая своего бывшего продюсера.
– Он все приготовил заранее. Завел нужные контакты, когда о войне еще и речи не шло. Наплел иракцам с три короба, а они и уши развесили. Он их очаровал задолго до начала конфликта, они его просто обожали. А когда там разразился настоящий ад, мы преспокойно остались и снимали.
– Никогда не забуду, как он прибежал к тебе и сказал, что его иракские покровители разрешили Си-эн-эс привезти телевизионное оборудование из Иордании, – сказал Фрэнк. – Включая спутниковый телефон. Я, например, был просто потрясен.
– И я тоже, Фрэнки. Что бы мы делали там без спутникового телефона? Это была наша единственная связь с остальным миром. И Си-эн-эс была единственной телекомпанией, которая вела репортажи из самого пекла.
– Это здорово подняло ее рейтинг, она вышла на первое место среди новостных программ. А вообще-то, Билли, нам здорово повезло, что мы выбрались живыми из этой передряги, если уж на то пошло. Ты помнишь прямые попадания в наш отель? А Эльза – маленький отважный солдатик…
Фрэнк замолчал, увидев, что Билл его не слушает.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего.
– Я же вижу, что-то не так. Ты меня перестал слушать. И у тебя на лице какое-то странное выражение.
Билл повернулся к Фрэнку.
– Ты не сразу поворачивайся. Вон там сидит женщина. В другом конце бара. Ты видел, когда она вошла?
– Как же я мог не обратить на нее внимание? Кроме нас, она здесь единственная посетительница. Ну, так и что с этой женщиной?
– Сегодня я ее чуть не сшиб с ног, столкнулся на улице. Я торопился к себе в отель, свернул за угол и налетел на бедняжку со всего размаху. Потом погнался за ее шляпой.
– Погнался за ее шляпой?!
– Не важно, не смотри на меня так.
– Как?
– Как на психа.
– Но ты же не будешь утверждать, что абсолютно нормален, Билли, равно как и я. Жизнь – такая тяжелая штука, что трудно время от времени не становиться психом. Иначе как еще можно снять стресс и напряжение? Ладно, так что насчет этой женщины?
– Она произвела на меня сильное впечатление. Я хотел с ней познакомиться.
– Не могу тебя за это винить. Она весьма привлекательна. Она итальянка?
– Не знаю, может быть. Я почти уверен, что она – американка, во всяком случае, говорит она, как настоящая американка. Когда мы с ней столкнулись, ее шляпа слетела на землю и покатилась, я погнался следом. Я отдал шляпу, женщина поблагодарила и ушла. Мне ужасно захотелось пригласить ее куда-нибудь выпить. Это смешно, Фрэнки, но мне было жалко ее отпускать.
– Почему же ты не пригласил ее?
– Я сделал попытку, но она торопилась, почти бежала. Я последовал за ней и видел, как она встретилась с каким-то мужчиной. Как всегда, мне не повезло. У нее уже есть друг. Может быть, это ее муж. Я видел, как они обнялись. Но должен тебе признаться, последние несколько часов она не идет у меня из головы.
– Есть только один выход из создавшегося положения.
– Какой?
– Пойди и пригласи ее выпить с нами, – посоветовал Фрэнк. – Из разговора быстро поймешь, как обстоят дела.
– Ты, наверно, прав.
Билл стремительно встал и направился прямо к молодой женщине.
Она подняла глаза от блокнота, в котором что-то писала, и, увидев Билла, улыбнулась.
– Привет! – поздоровалась она.
– Поскольку вы не разрешили мне купить вам новую шляпу, можно, я хотя бы угощу вас? – начал Билл. – Мы с другом были бы счастливы, если бы вы с нами выпили… и поужинали.
– Большое спасибо вам обоим, но я не могу. Я жду своего друга. У нас назначена встреча, – объяснила женщина.
Оживление в глаза Билла тут же померкло.
– Не повезло мне… нам. Ну что ж… – Он весь как-то сник и уже собрался уходить, но тут вдруг снова повернулся к ней всем корпусом. – Вы ведь американка, правда?
– Да. Я из Нью-Йорка.
– И я тоже.
– Я знаю.
– Меня зовут Билл…
– Фицджеральд, – перебила она, от души веселясь, глядя на его озадаченное лицо. – Я знаю, кто вы. Я, как и все, смотрю новости по телевизору, мистер Фицджеральд.
– Зовите меня Билл.
– Хорошо.
– А вас как зовут?
– Ванесса Стюарт. – Она протянула руку.
Чуть наклонившись, Билл пожал ее руку. И понял, что ему не хочется выпускать ее из своей руки.
– У меня есть грандиозная идея, – сказал он, с сожалением разжимая руку и выпрямляясь.
– Какая? – Она подняла одну бровь, и огромные серебристо-серые глаза вопросительно посмотрели на Билла.
Взявшись за спинку стула и снова наклонившись вперед, он сказал:
– Сдается мне, что на данный момент мы трое – единственные американцы в Венеции. Поэтому мы просто обязаны провести завтрашний день вместе.
– Завтрашний день? – недоуменно переспросила она. – Почему?
– Ну как же! Завтра – День Благодарения.
– О господи, я совсем забыла!
– Тем не менее. Двадцать третье ноября, четверг. И будет настоящим преступлением, если трое янки в Венеции не отметят самый главный американский праздник вместе. Мы с другом вас приглашаем. Его зовут Фрэнсис Петерсон, он – корреспондент «Тайм». Что скажете?
– Хорошо, я принимаю ваше приглашение. Но с одним условием.
– Выкладывайте ваше условие.
– Это должен быть настоящий День Благодарения – с традиционной индейкой, приготовленной по всем правилам.
Билл просиял и по-мальчишески хлопнул в ладоши.
– Гениально!
Ванесса улыбнулась.
– В таком случае я с удовольствием приду, спасибо за приглашение. Встретимся здесь, в баре?
– Отлично. Сначала выпьем шампанского, а потом пойдем есть индейку. Во сколько встречаемся?
– В семь. Нормально?
– Прекрасно.
Краешком глаза Билл заметил, как в бар вошел тот самый итальянец, Джованни. Билл вежливо кивнул и пошел на свое место.
Фрэнк с любопытством смотрел на приближающегося Билла.
– В чем дело? – поинтересовался он.
– Сегодня вечером она не может к нам присоединиться. По вполне очевидной причине. На сцене снова появился злосчастный итальянец.
– Это тот самый парень, с которым она встречалась сегодня днем?
– Да. Джованни. Но она согласилась завтра с нами поужинать.