— Оно, конечно, полагалось бы его уволить, но тут такое дело. Если у остальных наших ремонтников нет непосредственной работы в химзалах, то они обычно работают или сидят у себя в
«Петрович» — Е.П. Тишкин
слесарке и с лаборантками не общаются. А этот жук, если свободен, обязательно крутится в химзалах: с той поговорит, с той пошутит, ту ущипнет, ту по попке погладит — этакий ласковый теленок. В результате он среди лаборанток как свой, непутевый, но свой. Сейчас за срыв анализов и «кувыркание» лаборатории после простоя на него все злые, особенно те, кто из-за него лишились в смене заработка, но как только мы его уволим, все начнут его жалеть и пенять на нас за то, что мы хорошего парня за пустяки выгнали. А нам это надо? Давай лучше я сниму с него премию за этот месяц, а потом буду снимать ее за каждый его проступок. Он сам догадается, что пора переходить в другой цех, мы таким образом от него избавимся, не дав лаборанткам повода нами возмущаться.
На том и порешили. Нет более придурковатого начальника, чем тот, который стремится что-либо подчиненным показать. Начальник не артист, а тоже работник, от него подчиненные ждут работы, а не показательных выступлений, люди, в принципе, могут простить начальнику любые ошибки по работе, поскольку и сами ошибаются, но они очень плохо воспринимают, если начальник игнорирует их, считает себя выше и умнее. Подчиненным нужен начальник, чтобы заботиться о них, увольнение бездельника — это тоже забота о подчиненных, поскольку бездельник паразитирует на остальных, но это увольнение должно и выглядеть как забота, а не как сиюминутный припадок злости или, упаси господь, как стремление запугать остальных.
В числе трудностей, с которыми сталкивается руководитель, следует упомянуть и умников — тех, кто будет пытаться обдурить начальство. Вот пара случаев.
Завод только-только освоил производство ФС-20, сплава, в котором кроме железа около 20 % кремния (не помню уже его конкретного разбега, кажется, от 19 до 23 %). Новый сплав был введен вот почему. В сплавах железа кремний — антагонист углерода, поскольку кремний крепче связывается в соединения с железом (в силициды), чем углерод, вот поэтому при увеличении в сплаве содержание кремния, содержание в нем углерода падает, кремний не дает углероду раствориться в железе, вытесняет углерод из сплава. Не помню точно, но где-то при содержании кремния в пределах 19 % даже остатки углерода в сплаве уже не могут существовать сами по себе в виде графита, углерод существует уже в виде карбидов кремния, а карбид кремния растворяется в сплаве. Куски застывшего сплава с таким содержанием кремния и с остатками углеродом в виде карбида кремния обычно очень плотные, достаточно прочные, при дроблении дают очень мало мелких кусочков, которые являются бракующим показателем в партии ферросилиция. (Количество кусочков менее 20 мм в ферросплавах не должно превышать 20 %.) Вот из-за желания уменьшить мелочь в партиях завод и разработал новый тогда сплав ФС-20 и перешел на его выплавку.
А до этого плавили сплав ФС-18, у которого нижний предел кремния был в районе 16 %. При таком содержании кремния углерод в сплаве тоже вытесняется кремнием из сплава, но он еще не связывается им в карбиды кремния, и поэтому при застывании углерод выходит из жидкого сплава в виде чешуек графита — «спели», как эти чешуйки называются металлургами. Этот процесс сопровождается образованием в слитках сплава массы пор с выделившимся графитом, слитки сплава становятся очень непрочными, до половины плавки проскакивает сквозь сито с ячейками в 20 мм и плавка идет в брак. Из-за этого, по инициативе Друинского, завод и добился включения в ГОСТ ферросилиция ФС-20.
Пока шла научно-исследовательская работа и внедрение ФС-20, все шло хорошо, но вот начали его плавить планово, и эта проклятая графитовая спель снова появляется и в ФС-20!
Плавили тогда ФС-20 во 2-м цехе, и начальник цеха тут же начал громогласно жаловаться, что «этот ФС-20 такое же говно, как и ФС-18». Само собой компрометировалась большая научно-исследовательская работа, проведенная не только у нас, но и на многих заводах-потребителях этого сплава.
Я тогда работал в ЦЗЛ недавно, обстановку на заводе в общем и взаимоотношения Друинского и тогдашнего директора завода П.И.Топильского в частности понимал плохо, поэтому высказывания директора о «бездельниках в ЦЗЛ и техотделе, от которых заводу нет никакого толку» принимал как справедливый упрек. В конце концов выяснить причины появления спели в ФС-20 поручили мне, хотя я и был тогда очень неопытен, но, впрочем, в ЦЗЛ больше и некому было это поручать.
А я занимался исследованиями основательно, и начал свою работу в ЦЗЛ с того, что в свободное время просмотрел в тех-библиотеке все реферативные журналы (а они были лет за 20) и составил каталог научно-технических публикаций за это время по темам, которые могли мне пригодиться при работе на заводе. Поэтому по своему каталогу я быстро отыскал несколько публикаций, наших и западных, о состоянии углерода в системе железо-кремний, и убедился, что никакого свободного в виде графита углерода при содержании кремния выше 19 % быть не может, следовательно, никакой графитовой спели в сплавах с таким содержанием кремния тоже быть не может! Но она была! Поэтому требовалось разобраться с ситуацией предметно.
Я пошел на склад готовой продукции цеха № 2 и нашел короба с браком ФС-20 по мелочи. Графита действительно было очень много, вид металла был мерзкий. Надо было отобрать пробы, но просто набрать полкилограмма мелких кусочков из короба было нельзя. Анализ на кремний проводился объемным способом, т. е. навеска дробленого ферросилиция в 100 (по-моему) грамм засыпалась в колбу с дистиллированной водой, металл вытеснял воду в мерную трубку, таким образом определялся объем металла, а по его объему — плотность. А по плотности определялось содержание кремния в данном металле (вернее, содержание суммы кремния и алюминия, но в данном случае это не важно). В мелких же кусках бракованного ФС-20 было много графита, он легкий, плохо смачивается водой, если он будет присутствовать в пробе, то тогда результаты анализа окажутся завышенными. Нужно было отбить кусочки из нижних частей слитков, поскольку при застывании в изложницах (мульдах) разливочной машины графит всплывает вверх, верхняя часть слитка становится непрочной, нашпигованной графитом, а нижняя получается достаточно чистой и плотной.
Ферросилиций сплав хрупкий, обычно берешь один кусок, бьешь им по другому — и они раскалываются на кусочки, из которых и собираешь пробу (чтобы оценить химсостав всей плавки, нужно отобрать кусочки из нескольких разных частей плавки). Но в данном случае я пробую отбить таким образом несколько кусочков из нижних частей слитка — ничего не получается! Иду к грузчикам, беру хорошую такую кувалду, залезаю в короб и начинаю ею гупать по слиткам. Искры летят, а толку мало!
А мы как раз до этого исследовали причину низкой стойкости мульд разливочных машин, а они отливаются из чугуна и весят килограмм 150. Донести даже половину мульды до химлаборатории, чтобы там отобрать из них пробы и сделать нужные анализы, было нельзя, и мне тогда тоже приходилось «кувалдометром» отбивать пробы от чугуна. Так вот, впечатление было такое, что я и тут бью не по ферросилицию, а по чугуну. Отбил, наконец, от всех бракованных плавок пробы и весь в мыле принес их химикам. Подождал результаты и ахнул — вместо 21–22 %, как было указано в документах, в этих плавках содержалось всего 8–9 % кремния! Чуть больше, чем содержание кремния в литейном чугуне. То есть это был не только не ферросилиций марки ФС-20, но даже не ферросилиций марки ФС-18, это был наглейший брак и по кремнию, а не только по содержанию мелочи. Стало понятно, откуда взялся графит, но, одновременно, стало страшно за наших химиков.
Контрольные (маркировочные) пробы машинист разливочной машины отбирает при разливке ковша на разливочной машине. Эти пробы анализируются химиками цеховых экспресс-лабораторий, и с этим анализом металл уходит потребителю. Если этот анализ дал 22 % кремния, а реально, как следовало из моих проб, в металле всего 9 %, то, во-первых, мы отправляем потребителю ужасный брак, а во-вторых, это означает, что химики грубейшим образом ошибаются в анализах, как я решил, из-за графитовой спели в пробах. Мне надо было сообщить об этой ошибке начальству, но я понимал, что после этого Топильский устроит страшный погром и химиков, и ЦЗЛ, а я все же здесь работал. Тогдашний начальник химлаборатории особого доверия у меня не вызывал, и я пошел к его заму — Людмиле Борисовне Ивановой, опытному химику, и поделился с нею своим открытием.