- Нет, правда! - сказала она с жаром, и схватилась за мою руку.
И мы пошли, как семейная пара, под ручки, и в глазах у проходящих мимо мужиков появился знак вопроса.
Повернули налево и вот он прямо перед нами! Как я и ожидала. А все равно сердце сорвалось с полочки, полетело вниз до самых пяток с визгом. Колизей. Абсолютно такой, как на тысячах виденных картинок. Серый на ослепительно синем фоне. Недостроенный лего замок, концентрированная мечта, огромный зубной протез на зеленой подушке. Маленький еще, как печенье на синей скатерти, но с каждым шагом все больше, значительней, и люди, люди, сотни людей сплошным потоком неторопливо идут к нему и от него, как от оракула. Глаза восторженные, будто узнали что-то важное. За длинным забором стройка, торчат там и тут желтые стрелы кранов. На непривычном для Рима асфальте под ногами мелькает мелкий мусор - окурки, конфетные обертки, пробки местного бомж пива. Господи, тепло-то как! Все, случившееся до этой минуты, показалось мне затянувшейся репетицией. Я уже близко, но еще не совсем там. А Колизей увеличивался в размерах, отвоевывая понемногу от неба, заполняя его новым смыслом.
И в этот самый магический момент, когда просветление казалось так близко, толчок в левое плечо вернул меня из космоса на замусоренный асфальт. Вот же дура! Загляделась и не заметила парня, спешившего на встречу. И какого парня! Высокий, тоненький, в черном до колен пальто с повязанным толстым красным шарфом. Красавчик! А он рассыпался в извинениях. Залопотал по-итальянски, ухо уловило лишь одно слово - скузи. И так оно мягко звучало бархатисто, и волосы у парня такие вьющиеся до плеч, а ресницы, как у коровы длинные, что у меня внизу живота горячо стало. Уф! Мы с Катей, как сцепившиеся рогами жуки, попятились в сторону и закивали, как китайские болванчики. Улыбаемся ему: - Ничего, ничего, мы сами виноваты… Сори… говорим, итс о’кей… А он приложил руку к груди, на каждом пальце по серебряному кольцу, улыбнулся и исчез в толпе. И снова все навалилось - небо, Италия, Римский Колизей, будто до этого на десять секунд гравитацию отключили и ноги оторвались от земли, закрутило в невесомости, а потом снова бросило на планету, сплющило атмосферным давлением, размазало тонким слоем по Европе. Мы продолжали идти к Колизею, а мне ужасно хотелось обернуться и поискать взглядомкрасный шарф и синие глаза в обрамлении самых красивых в мире ресниц. Но я же не дура. Толпаунесла моего итальянского мачо, как мореуносит оброненный цветок. Не вернуть.
Потом мы с Катей утонули в столпотворении у Колизея. Наблюдали за чайками и голубями, кружащимися над его стенами. Отбивались от пакистанских продавцов селфи палок, скакали по древним камням, заглядывали внутрь на важных посетителей, смотрели, как скользят по мраморной крошке тени, и я совсем забыла про моего итальянца. А потом мы зашли в Джелатерию поесть мороженое и я не нашла кошелек.
- Оставила в гостинице? - мелькнула мысль.
Невозможно. Я по сто раз проверяю такие вещи, тем более в чужой стране, где без денег и делать нечего. А потом я увидела ужас на лице Кати и еще что-то, отчего поняла все.
Этот проклятый макаронник! Красный шарф, на пальцахкольца… Он ведь не просто так в меня врезался!
На всякий случай я еще раз лихорадочно пошарила по карманам пальто и заглянула в сумку, но все и так было понятно. Меня ограбили.
Скузи синьора… Вот ведь гад! Если подумать, то и не итальянец он никакой. Явный же цыган.
Вот тебе Фиаско номер три. И настал мой черед плакать. Только не заплакала я. Зарыдала. В голос. Так громко и горько, что посетители кафе разом оглянулись. Те счастливчики, что уже купили превосходное римское мороженое, перестали его пожирать, застыли. Мне было плевать, что обо мне подумают. В кошельке за фоткой кошки Фроськи прятались все мои жалкие двести евро. Две бумажки по пятьдесят (обменяла еще в ноябре в Сбербанке возле работы) и сотка десятками. Новенькие, пахнущие типографской краской. Все пропало! Остается сидеть на балконе гостиничного номера, выходящего в колодец двора и пить бесплатную римскую воду.
Я даже не заметила, как Катя исчезла. Я вообще ничего в тот момент не видела из-за слез. А потом из мути, из сверкающего вазелинового воздуха появился рожок с тремя огромными шариками мороженого. Один белый, другой зеленый, третий красный. Как цвета итальянского флага. Я сморгнула слезы с ресниц, и увидела за мороженым Катю. Глаза огромные, жалостливые.
- Не переживай, - шепчет, - Есть деньги… Нам хватит, - и трясет пачкой евро.
У меня будто кран в голове прикрутили, сразу слезы кончились и челюсть отпала. Помнится мама упоминала про Катину престижную работу где-то в бюджетной организации, но я не догадывалась, что она настолько престижная.
- Спрячь деньги! - заорала я и схватила рожок с мороженым. Вцепилась в Катин локоть и вытащила ее вон из кафе. Лизнула по ходу красный шарик - вкуснотища вишневая! - Слушай, подруга - сказала я, - Нам с тобой еще о многом надо поговорить.