— Представляю надпись на его надгробии: «Он был Цезарем нашего времени. Мог делать три вещи сразу: рассказывать анекдоты, блевать и ср…»…
— Помоги мне перекинуть его на стол, — перебил его я, сбросив простынь и обнажив голое иссохшее тело, с желтым оттенком кожи.
Труп был совсем легким. Болезнь съела больше половины его прежнего веса. Краснов бросил тело на стол так, словно разгружал мешки с картофелем. Я же осторожно опустил ноги на холодный металлический стол.
— Слушай, Леха, тут такое дело, — начал Краснов, почесывая затылок. Я уже знал, что он хочет сказать до того, как эти слова сорвались с его губ. — Мне через час нужно встретиться с адвокатом. Может, ты сам после вскрытия заштопаешь его и приберешься? К тому же «Борода» уже должен скоро прийти. Вдвоем вы справитесь и без меня, а?
За почти месяц моей работы в морге, Краснов уже третий раз просил меня выполнить за него работу, мотивируя всегда необходимостью встретиться с адвокатом по бракоразводному процессу. В первый раз я согласился, войдя в положение товарищу по несчастью. Во второй раз согласился, потому как решил, что дополнительная практика и выработка силы воли пойдет мне только на пользу. А в третий раз я решил ответить решительным отказом, потому как Краснов явно пользовался моей добротой, расценив ее за слабость.
— Во-первых: мое имя не «Лёха», а Алексей Дмитриевич. Во-вторых: не «Борода», а Александр Викторович. В-третьих: у нас с Александром Викторовичем очень много работы. У него около трех гистологических исследований, а у меня — заполнение журналов и подготовка отчёта для главврача. Заниматься сторонними обязанностями, у нас нет времени и сил. А потому, Анатолий Иванович, будьте так добры, подготовить инструменты, дезинфекционное средство и формалин.
Лицо санитара начало обильно покрываться красными пятнами. Брови нахмурились, лоб прочертили три глубокие складки. Он сделал шаг в мою сторону. Я, проявив стойкость, устоял на месте, размышляя о том, что если случится стычка, мне потребуется нанести удар первым. Быстрый, точный, в солнечное сплетение. Иначе он мне сломает нос или выбьет зубы.
— Отлично сказано, Алексей Дмитриевич! — раздался за спиной Краснова голос Безбородова. Лоб бугая слегка разгладился, и он сделал шаг назад. Напряжение между нами начало быстро сходить на нет. — За одним исключением: он не Анатолий Иванович, а просто Толик. Имени-отчества он пока не достоин.
Безбородов был гладко выбрит и трезв как стеклышко. С тех пор, как мы стали работать вместе, я ни разу не видел его пьяным и даже запаха алкоголя не чувствовал. У старого профессора была феноменальная сила воли.
— Я бы попросил вас, Александр Викторович, вести себя уважительно по отношению ко мне, — словно обиженный ребенок, произнес Краснов, не рискнув взглянуть в глаза Безбородову. Уж не знаю почему, но мне всегда казалось, что здоровенный детина побаивался своего непосредственного начальника или же стыдился. Каковы были тому причины, я тогда не знал.
— Не дорос ты до таких требований, и вряд ли дорастешь.
Патанатом встал между нами, окруженный терпким запахом одеколона «Сашка», и погладил по голове усопшего.
— Привет, Дениска, — обратился он к трупу. — Год не виделись. Я помню тебя еще мальчишкой, с криком проносящегося мимо на велике, в компании таких же сорванцов. И вот теперь ты на этом столе. А я, хоть и старик, все еще живой. Помнишь Толика? — Безбородов кивнул в сторону смущенного санитара, продолжая обращаться к умершему. — И не говори, ничего путного из него так и не вышло. А ведь когда-то был главарем местной шпаны. В его оправдание могу сказать, что никто из их банды не выбился в люди. Этот хоть не спился, не сел по статье. Ну да ладно, много чести о нем судачить.… А вот, познакомься — это Алексей Родионов.
Что я, что Краснов молча смотрели на этот странный монолог и хлопали глазами. За этот месяц я более или менее узнал Безбородого, а потому начал привыкать к его эксцентричности. Хотя данная сцена меня смутила. На миг я даже решил, что он просто сошел с ума.
— Это мой новый помощник…. Да, сам знаю, что приемник, просто я еще не свыкся с тем, что скоро расстанусь с любимой работой и буду целыми днями затворником сидеть в квартире. Одна радость: человек он вроде хороший и специалист из него выйдет отличный. А потому, могу со спокойным сердцем уходить через пару месяцев. Ну да ладно, отдыхай. Отцу с мамкой передавай привет и скажи им, чтоб приберегли и мне местечко получше, если таковое там найдется.