Фашистов добивали уже на рассвете. Из деревни удалось вырваться только немногочисленной группе немцев, которые в первые минуты налета успели спрятаться в лесу, за кладбищем. Был убит и высокопоставленный гость — майор из эсэсовской дивизии. Партизаны Рачкова и Объедкова сожгли легковую, четыре грузовых автомашины, два вездехода, захватили более ста тридцати автоматов, десять ручных и два спаренных пулемета, много боеприпасов и продовольствия.
Так бригада начала свои боевые дела на новом месте.
На другой день Виктор Павлович Клочко вместе с начальником АХО Петром Агафоновичем Горячевым подсчитывали трофеи. Перебирая обрывки замусоленных бумаг, на которых командиры отрядов сообщали о количестве и марках захваченного оружия, боеприпасов и другого военного имущества, Клочко и Горячев никак не могли обнаружить, куда девалась немецкая противотанковая пушка с полным комплектом боеприпасов.
Не могли они обнаружить и где находятся два миномета, которые захватили партизаны роты Сушко при уничтожении фашистского вездехода.
За этим занятием их и застали Ефимов, я и Иванов.
— Чего вы опять в бумагах ковыряетесь? — спросил Ефимов.
— Да вот Петр Агафонович пушку и два миномета потерял. Не знает, в чьих они отрядах на котловом довольствии состоят. Как говорится, из последнего кармана грош валится, — ответил Клочко.
— Как это понимать? — спросил Ефимов.
— Просто. Партизаны дрались, захватили пушку, а где она — неизвестно.
В разговор вмешался Сергей Иванов.
— Григорий Иванович, вы недооцениваете артиллерию, — начал он.
— Одна пушка — это не артиллерия, — ответил Ефимов.
— А минометы? Сколько их к нам прислали из Ленинграда? Немало. Есть и стодвадцатимиллиметровые. А трофейные? Где они? У каждого отряда их по нескольку штук, возят за собой, а пользуются редко, да и не умеют. Нужно собрать их воедино, сформировать батареи. Стрелять из минометов научится любой. Зато минометные батареи — это сила, причем немалая. Я — артиллерист и мне лучше знать качества и достоинства артиллерии, — заключил Сергей Иванов.
— А он правильно говорит, Григорий Иванович, — поддержал Иванова Клочко.
— Пиши приказ.
Клочко подтянул к себе лист бумаги, хитро подмигнул Сергею Иванову и стал писать под диктовку Григория Ивановича:
«Всем командирам отрядов и отдельных групп четвертой партизанской бригады. Завтра, 5 июля 1942 года, к 12–00. все имеющиеся в отрядах и группах миномёты, за исключением минометов-лопат, доставить вместе с боеприпасами в расположение штаба бригады. Одновременно выслать партизан, обслуживающих минометы и знающих артиллерийское дело».
Когда приказ был подписан, Ефимов повернулся к Сергею Иванову:
— Назначаю тебя командиром сводной артиллерийско-минометной батареи с трёхсуточным испытательным сроком.
На следующее утро перед штабным шалашом стояли миномёты и ящики с минами и снарядами. Чуть в стороне около противотанковой пушки хлопотали Сергей Иванов и еще несколько партизан.
Мы вместе с Ефимовым, Клочко и Горячевым подошли к ним.
— Ну, как дела, комбат? — спросил Иванова Горячев.
— Порядок. Расчёт подобран. Пушка освоена, — радостно отрапортовал Иванов.
— А может, она не стреляет? — Можно попробовать.
— А ну стрельни вон в тот сарай, — сказал Клочко, указывая на стоящее в поле крытое гумно.
Новоиспеченные артиллеристы тут же развернули пушку, навели и зарядили бронебойным снарядом.
— Может, вы ее и обновите? Как говорится, наша первая партизанская пушка. Историческое событие в партизанской бригаде, — сказал Сергей Горячеву.
— Нет. Я еще жить хочу. Вдруг разорвется. Кто тогда снабжать питанием будет? Пусть стреляет комиссар, — весело ответил Горячев.
Я попросил Иванова показать, как надо производить наводку и выстрел, и дернул за шнурок. Грянул выстрел.
— Эх, мазило. Гумно-то целое стоит, — засмеялся Ефимов.
— Не беспокойтесь. Попадание точное, — заверил его Иванов.
— Не верю.
— Пойдем посмотрим, — горячо настаивал Иванов.
Обе стенки гумна были пробиты. Снаряд также прошел сквозь ствол толстой осины, зацепил комель березы и исчез неизвестно куда.
В тот же вечер решили для пробы обстрелять гитлеровский гарнизон в Хвершовке. Вызвали Иванова.