Глава 3.
Большинство моих ровесников, из тех, кого я знаю, плохо помнят приход Тьмы. В этом я от них отличаюсь. В силу особенностей моей памяти, лето двенадцатого года отпечаталось во мне как тавро на нежной шкуре телёнка.
Отец так и не сказал мне, случайностью было то, что мы тогда поехали "к Виталику в деревню" или батя что-то такое почувствовал? Я лично придерживаюсь последней версии.
С "дядей" Виталиком, кстати - отцом Яна, отец мой был знаком к моменту моего рождения лет пятнадцать, если не меньше. Как, посмеиваясь, говорил сам Виталий Андреевич: "Второго августа дорожки в Нескучном такие узкие. Аж жуть!" А отец в ответ на эту реплику всегда широко улыбался.
Ян, между прочим, унаследовал одну из многочисленных профессий своего отца. А грамотные миномётчики в наши времена в большом дефиците. Через леса, через поля стрелять - это вам не из "калаша" от пуза поливать! И даже не из гранатомёта жахнуть… А уж такие, что кого-то ещё научить могут - и подавно. Когда лет пять назад началась очередная нехилая заваруха в районе Ильменя, звать Янека на службу приехали представители сразу четырёх "полевых команд". Ян не поехал ни к кому, но согласился провести "выездной семинар", как называли подобные мероприятия и батя, и дядя Виталик. Две недели натаскивал миномётчиков всех четырёх "армий". "Чтоб чухонцам и лабусам не так весело было!" - как объяснял потом мой друг причину, по которой он оставил свой спокойный и доходный бизнес и снова окунулся в военно-полевой бардак.
Так что именно поэтому я сейчас за друга и его семью совершенно спокоен. Ведь если к Яну нагрянут какие-нито "отморозки" численностью до взвода - он отобьётся сам, с соседями вместе. А если их будет больше, то по "звонку" часа за три ему на выручку человек сто подъедут. И не последних бойцов в наших краях. Это, если он своему папе первым делом не сообщит. Отцы наши эту систему почти тридцать лет строили, людей объединяя и собирая. В первые, самые трудные, годы Тьмы я помню, как мы всей семьёй сооружали на подворье укрытия для беженцев. Как деревенские мальчишки по просьбе отца резали лапник в лесу, а мы с Яном, по одной веточке их к дому таскали, где взрослые как возводили шалаши и землянки… А потом мы дни напролёт собирали в лесу ягоды и грибы, подготавливая запасы… Много чего я помню… И как деревенские мужики, не соседи, правда, много лет кормившиеся "заказами" Виталия пришли "побрать чё-нито" у "городских". И напоролись на огонь двенадцати стволов. Я тогда первого своего убил. Девяти лет мне тогда не было. Это точно. Выстрелил из "мелкашки"… И точно в глаз угодил.
Деревенские на нас даже обиды не затаили, поскольку наехали на нас самые что ни наесть отмороженные из местных. Ну и дипломатические таланты бати моего помогли. И получилось в результате так, что нашими стараниями целых четыре деревни полупустые заселились, их в конце прошлого века в окрестностях много в нашей местности образовалось - все тогда в города переезжали. Потом и за дачи заброшенные принялись. Тут помогли контакты с вояками из ЦБП вертолётов, что в Торжке располагался, установленные. Правда, матерям нашим с Янеком отцов потом два дня молоком отпаивать пришлось. Дипломатия по-русски - очень штука для здоровья вредная!
Четыре первых года вообще кошмарными были: то морозы под сорок и снег почти круглый год, потом волки расплодились, потом болезни всякие. Мор не мор, но и больниц-то не осталось практически. По Твери амеры жахнули, а в Торжке и при мирной жизни с медициной не очень было. И снабжения никакого… Трудно было.
Но справились, хоть и народу перемёрло - вспоминать больно! А вот банды всякие никогда не переводились. Первое время "беженцы", что понаглее и звероватее, буйствовали. У тех принцип один был: "Сдохни ты сегодня, а я - завтра!". Наши с такими не церемонились - как сейчас помню, на границах "нашей" территории даже виселицы стояли. И не пустые. На границе же были вывешены следующие объявления:
"Вы въехали на территорию Савинской общины русских людей.