Дрожащими руками Василий взял гранату, стал ввинчивать запал.
— Спокойно, не торопись, — подсказывал лейтенант, внимательно следя за руками Гурина. — Так, правильно… Держи крепко. Ну, усики, усики отогни. Так. Держи крепко и выдерни рывком кольцо. Так. Держи. Теперь бросай. — Гурин бросил гранату и смотрел на нее, как она, щелкнув чем-то, крутилась на земле.
— Ложись! — крикнул Иваньков и, ударив Гурина по плечу, упал с ним на землю. И в этот момент раздался взрыв. — Ты что же это? — Вставая, упрекнул Василия лейтенант. — Залюбовался? Нельзя забывать таких вещей. Становись в строй.
На другой день лейтенант Иваньков учил новичков ползать по-пластунски. Прежде чем положить их всех на землю и заставить ползти, он сам с винтовкой, уткнув голову в пыльный бурьян, добросовестно прополз довольно изрядное расстояние. Так же тщательно он показал, как окапываться под огнем.
— Вот так, не поднимая головы, лопатой ковыряй землю и нагребай перед собой бруствер. Самый маленький холмик земли — и уже голова твоя от пули защищена. А ты греби, долби землю, зарывайся вглубь. Земля-матушка, говорят солдаты, не выдаст, земля-матушка спасет. Лопату, как и винтовку, берегите: она тоже ваш спаситель. Землю не разбрасывайте, а на бруствер, на бруствер…
Лейтенант Гурину нравился. Нравился тем, что он все знал, все умел и старался научить других. Несмотря на усталость, он выкладывался весь, не щадя себя. Гурин ловил каждое его слово, каждый жест. Иваньков, наверное, заметил это и все чаще обращался к нему, стал выделять его, и Василию это льстило.
Пока Иваньков учил свою роту элементарным премудростям войны, отделенные и взводные командиры тоже учились — с ними проводили занятия старшие офицеры. Только на третий день они вернулись в роту и, сменив Иванькова, вывели солдат в поле повзводно, а потом рассредоточили по отделениям и стали отрабатывать тему: «Отделение в наступательном бою».
— Короткими перебежками вперед! — командовал сержант Семенов — непосредственный начальник Гурина. — Вперед! Быстрее!
Дважды «брали» штурмом окопы «противника», дважды Семенов делал разбор и все был недоволен:
— Медленно! Долго топчетесь перед окопами «противника», выискиваете местечко, куда прыгнуть. Быстрее надо. Сейчас нам предстоит прорвать двойную линию обороны…
Снова рассыпались по полю, заняли исходный рубеж, затаились, чтобы по команде подняться в «наступление». Но на этот раз Гурину не пришлось идти «в атаку» — его позвали к командиру роты.
— Иди, тебя майор Крылов вызывает, — сказал Иваньков мрачно, глядя куда-то в сторону.
— А кто это?.. А где он?.. — заволновался Гурин, чувствуя что-то неладное.
— Вон связкой покажет.
У майора Крылова тоже был свой окоп. Майор сидел на бруствере и читал газету. Когда Гурин представился, он взглянул на него из-под большого козырька своей фуражки, переспросил:
— Гурин? Садись, побеседуем, — пригласил он мягко, будто Василий ему был сын родной. — Ну, как служится?
— Ничего…
— Никаких жалоб?
— А какие жалобы? Одет, обут, накормлен.
— Это верно. Ты из Букреевки?
— Да.
— Немцы свирепствовали? — сочувственно спросил он.
— Да… Как везде, наверное…
— Как же тебе удалось спастись?
— Сам не знаю…
— В гестапо или в полицию тебя вызывали?
— Нет… Как-то обошлось…
Майор пристально посмотрел Гурину в глаза.
— Комсомолец?
— Да. Комсомольский билет сохранил, — похвастался Василий.
— Молодец, — похвалил майор. — Ну, расскажи мне подробно, чем занимался, как жил при немцах? Мне это просто интересно знать.
Гурин охотно стал рассказывать свою оккупационную эпопею, Крылов слушал его не перебивая.
— Стихи со мной, в вещмешке… Хотите принесу? — Гурину очень хотелось показать майору свои стихи, но тот сказал: — В другой раз… А как солдаты, твои однополчане, довольны службой?
— Наверное, довольны… Я же их не спрашивал.
— Ты понимаешь, какое дело… — начал майор доверительно. — Отступая, немцы немало оставили разной сволочи, завербовали на свою сторону, дали задание вредить, сеять панику, распускать разные слухи. Вот таких нет среди вас? Не замечал?
— Да вроде нет… Если бы попался такой — морду сразу набили бы.
— Нет, морду бить не надо, — сказал майор. — В таких случаях надо мне сообщать. Понял? А мы разберемся, что это — случайная болтовня или, может быть, злонамеренная. А морду бить — так можно спугнуть опасного врага. Понимаешь?
— Конечно…
— Ну вот и отлично. Значит, ты стихи сочиняешь? Молодец. Поэтов любишь? Кто тебе больше всех нравится?