— Очень даже правильно! — в восторге воскликнула Шура.
— Ну что, братцы? — капитан Бутенко дотянулся, рукой до бутылки. — Надо проводить нам старый год. Он все-таки был неплохим, принес нам много радостного. Помянем его добром. — Бутенко разлил водку по кружкам, плеснул себе в крышку. Посмотрел и еще добавил.
— Смотри не обидь себя, — засмеялся майор.
— Посудина, едрит ее… Извиняюсь… Посудина непривычная, не поймешь — то ли много, то ли мало. Посмотри, майор, на донышке. А то будешь потом упрекать, — шутил Бутенко.
— Донышко-то какое! Ишь, хитрец! Ну ладно. Значит: «Прощай, старый год! Ты был хорошим, пришли нам своего меньшого братца, чтобы был еще лучше». Так, что ли?
Чокнулись, выпили, закусили, и наступило молчание.
— Это называется — переломный момент: уже не трезвые, но еще и не пьяные, — сказал капитан, берясь снова за бутылку. — Самое скверное состояние.
— Откуда ты все знаешь? — спросил майор. — Вроде трезвый мужик.
— Старый шахтер. Пить умеем! Работать умеем и пить! Верно, комсорг? Земляк мой, донбассовец, — сообщил он, обращаясь к Шуре. — Так как? Еще по капочке?
— По донышку, — сказал майор и засмеялся. — По твоему донышку.
Выпили еще — верно, веселее стало, заговорили то по одному, то вдруг все сразу, зашумело застолье.
— Не прозевать бы нам встретить Новый год, — майор посмотрел на часы. — Приготовь, Бутенко, — уже скоро.
Капитан снова наполнил «бокалы», все взяли их в руки, смотрели на майора и ждали команды. Наконец он вскочил:
— Все! Двенадцать! С Новым годом, друзья! С новым счастьем! За победу! За победу в этом году! Пусть она придет как можно быстрее!..
Сдвинув кружки и одну крышку, все слушали майора Кирьянова. Он обвел присутствующих широко раскрытыми глазами, сказал:
— И еще. Пусть у каждого исполнятся его личные надежды и желания! С Новым годом, друзья!
— С Новым годом!
— С новым счастьем!
Шура и Василий смотрели друг другу в глаза и медленно цедили из кружек уже потеплевшую водку.
После двенадцати застолье стало по-настоящему шумным, майор рассказывал анекдоты — веселые и вполне пристойные, капитан несколько раз порывался тоже рассказать анекдот, но всякий раз останавливал себя:
— Не, не… Это не при девушках… Не… Это шахтерский… Давай ты, майор.
Вскоре Шура засобиралась домой. Гурин взглянул на Бутенко, тот разрешающе подмигнул, а потом еще и толкнул локтем в бок — мол, не сиди, собирайся. Пока майор ухаживал за Шурой, Гурин уже надел шинель и нетерпеливо мял в руках шапку.
— Пароль знаете? — спросил вдогонку капитан.
— Знаем, — сказал Гурин, и они с Шурой очутились на воле.
— Ой, как хорошо! А мы сидим в норе… — сказала она, вдыхая легкий морозный воздух.
Гурин взял Шуру под руку, она тут же прижала локоть к своему боку, и они пошли. Отойдя подальше от землянок, остановились. Гурин расстегнул Шуре шинель и, поддев руки ей под мышки, прижал ее к себе. Она доверчиво прильнула к нему, он нагнулся, отыскал ее губы и крепко поцеловал. Она ответила ему робко.
— Шура… — прошептал он. — Неужели это правда?
— Да… — шевельнула она губами, глядя ему в глаза.
Они шли медленно, молча и целовались через каждые несколько шагов.
У ее землянки Гурин приостановился, но она потянула его в дверь:
— Чего мы будем маячить на виду?..
Они вошли в землянку, она закрыла дверь на крючок.
……………………………………………………………………………………………………………
…Она гладила его волосы и приговаривала:
— Милый… Милый мой…
— Шурочка, — шептал он, — неужели это правда?
— А ты все еще не веришь?
— Я счастлив, Шура!.. Я люблю тебя…
— Ия, милый…
Какое-то время спустя дверь в землянку кто-то задергал снаружи. Шура зажала Гурину рот, насторожилась.
— Шура, открой… — послышался мужской голос.
— Кто там? — спросила Шура.
— Я. Открой, — нетерпеливо и настойчиво попросил тот.
— Что вы надумали? Глухая ночь, я сплю…
— Ты не одна?
— Одна. Что за допрос?
— Почему ты не была с нами? Я посылал за тобой…
— Я нездорова…
— Тебя не было дома.
— Я просто не отвечала, потому что нездорова.
— Открой!
— Не выдумывайте, капитан! — строго сказала Шура. — Что вы, в самом деле? Я шум подниму, вам будет стыдно. Завтра поговорим.