Так, дескать, могло случиться… и если бы так произошло, то как же было бы хорошо! Фашистский сапог подмял Францию, но Франция — изнутри и извне — сопротивляется. О коллаборационизме и речи нет.
Но вдруг фантастический этот сюжет делает такой кульбит, что реальные драмы прошлого превращаются прямо-таки в водевили. В общую алжирскую резиденцию Петена и де Голля звонит их окаянный ворог, пол-Европы подмявший под себя. Звонит им фюрер и сообщает, что, мол, утром на рассвете, в четыре часа, границы Румынии (а рядом же Австрия, а она уже пережила аншлюс) и границы великого рейха (Германии с Польшей вместе) взломали красные войска. Они могут захватить Германию, потом Францию, то есть, считай, всю Западную Европу. Переполох! Ефрейтор, маршал и генерал решают забыть свои разногласия и встретить вместе «общего врага»…
Какое чудовищное осмеяние истории собственной родины!
При всем том Андре Коста обнаруживает знание документов совещания трех военных миссий: советской, французской и английской — в Москве, но к переписанному им сценарию второй мировой войны прилагает это знание ради чисто антисоветского выверта.
О чем в действительности шла речь в Москве в августе 1939 года и по чьей вине военная конвенция трех стран, которая могла бы остановить агрессора, осталась неподписанной?
Маршал К. Е. Ворошилов, открыв это совещание, сразу предъявил мандат советской делегации на ведение переговоров и подписание военной конвенции. Предъявляет свой мандат и глава французской делегации генерал Ж. Думенк. Глава английской делегации Дракс заявляет, что он уполномочен вести только переговоры, но никакого мандата на подписание конвенции ему не дано.
Первое замешательство. Зачем же вести переговоры, ничего не подписывая? Война в Европе разразится не сегодня завтра, последняя возможность предотвратить ее или максимально локализовать — это трехсторонний англо-франко-советский пакт против потенциального агрессора. Маршал Ворошилов: «Наши полномочия, как вы видели, всеобъемлющи. Мы можем вести переговоры по вопросам организации обороны Англии, Франции и СССР от агрессивных стран Европы, и мы можем подписать военную конвенцию. Ваши полномочия, изложенные на словах, мне не совсем ясны».
Вскакивает адмирал Дракс. Он наговорит множество слов: пока будем заседать, я запрошу полномочия из Форин офис, мандат мой придет, пока важно договориться, а когда договоримся, право подписи мне наверняка дадут… Он скажет все, кроме правды. Ибо вот какую инструкцию для британской делегации заучил наизусть адмирал Дракс перед отъездом из Лондона — инструкция была так строго засекречена, что ее не рискнули даже взять с собой в Москву:
«Британское правительство не желает быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое могло бы связать руки при любых обстоятельствах. Поэтому в отношении военного соглашения следует стремиться к тому, чтобы ограничиваться сколь возможно более общими формулировками…»
Кое-как преодолев первое затруднение, переходят к изложению планов взаимной помощи на случай войны. Тут оказывается, что ни у французской, ни у английской делегации этих планов попросту… нет! Или есть только в самых общих чертах. У советской стороны складывается впечатление, что и Париж и Лондон намеренно сформировали делегации из узких армейских специалистов с целью побольше разузнать о состоянии советской обороны, о планах Советского Союза, зато поменьше открыть «секретов» своему предполагаемому союзнику. Тем не менее мы излагаем свои планы. Впечатление? Судите по телеграмме Ж. Думенка в военное министерство Франции, ставшей нам известной, разумеется, только после войны:
«…Нет сомнения в том, что СССР желает заключить военный пакт и что он не хочет, чтобы мы представили ему какой-либо документ, не имеющий конкретного значения; маршал Ворошилов утверждал, что все эти вопросы о помощи, тылах, коммуникациях и т. п… (многоточие оригинала. — А. С.) могут быть обсуждены без каких-либо трудностей, как только вопрос, который они называют „кардинальным вопросом“, будет разрешен…»
«Кардинальный вопрос». Что же это за вопрос, на который будто коса на камень нашли переговоры? СССР отдавал себе отчет в том, что первыми жертвами гитлеровской агрессии наверняка станут Франция и Англия. Чтобы прийти им на помощь, наши войска должны были получить право прохода на западные границы Польши или — в зависимости от обстановки — Румынии.