Не мучили ли все эти вопросы Сент-Экзюпери? Не предвидел ли он в дымке дальних дней грибовидное облако над землей? Можно ли было с атомной бомбой идти освобождать Францию, когда и от фугасок-то союзников похоронила она 60 тысяч человек? Отчего Сент-Экзюпери был так взвинчен, то взрывчато весел, то непроницаемо скрытен? Почему он так рвется назад?
В конце концов другая гениальная идея осенила Сент-Экзюпери. Он придумал построить… индивидуальную подводную лодку. Тысячи таких лодок! Для целой армии голлистов, и он, конечно, будет среди них. Они пересекут под водой Атлантику и высадятся на французском берегу. Потери будут минимальные, потому что подойти к берегу удастся практически незаметно. Он так поверил в этот проект, что дни и ночи рассчитывает, чертит…
Они были близкие друзья — Жолио-Кюри и Сент-Экзюпери. Один под носом у фашистов, в собственной лаборатории, давал приют участникам Сопротивления, сражался на парижских баррикадах. Другой, когда и атлантические индивидуальные подлодки оказалось некому строить, написал на 21-м этаже — на высоте бреющего полета — сказку и — каких это ни стоило ему трудов — вернулся в небо, где шла война.
«Америка скорее континент, чем родина…»
Он больше любил землю людей, чем небо без них, но там он чувствовал себя уютнее… «Здесь смерть, по крайней мере, чиста! Ледяная и огненная смерть. Солнце, небо, лед и огонь. А там, внизу, тебя медленно засасывает глина!»
На рассвете 30 июля 1944 года, отправляясь в боевой полет, он оставил на столе два запечатанных конверта. Накануне смерть несколько раз миновала его. Следующая встреча могла стать роковой. Может, потому он спешил объясниться?
«Пусть меня собьют, я не пожалею абсолютно ни о чем. Будущий муравейник приводит меня в ужас. Ненавижу блага, которые он сулит роботам…»
В этих строчках, как и множестве других близких по настроению или смыслу, теперь видят ручательство тому, что он предчувствовал смерть и даже искал ее. Что ж, они достаточно передают чувства, владевшие им всю войну. Уже не вызывало сомнений, каков будет ее исход. Однако будущее не столько радовало, сколько страшило его: продемонстрировав ресурсы и величие человеческих возможностей, война одновременно ужаснула его глубиной разверзшейся, как бездна, вражды… Победа одного оружия над другим? Является ли это концом войны? Что на самом деле убивает в человеке война? Какое первозло повинно в разжигании войн, и можно ли его истребить?
Кажется, это там, в космических высях, и написан его «Маленький принц», летающий с планеты на планету, от злых людей к добрым, от добрых к злым, пытаясь понять, как же можно наконец правильно устроить мир — мир без войны…
Но Маленькому принцу это так и не удалось.
Он нашел свою смерть за год до того, как пробила первая минута «будущего мира». Сейсмографы зафиксировали два последовательных толчка невиданной силы, встряхнувшие землю так, как не удавалось ни одной буре и вряд ли удавалось самым грозным вулканам. Метеорологи отметили появление грибовидного облачка на дальней окраине земли. Медики вместе с физиками пытаются понять, как от существ, только что живших, дышавших и думавших, остались только силуэты-тени на стенах, которым удалось уцелеть. Военные и невоенные историки расшифровывают смысл катастрофического события на периферийном театре уже затухавшей войны, которое, за неимением должного термина, именуют «сражением без сражения». Статистики посчитали:
213 тысяч силуэтов-теней.
За две минуты.
С перерывом в три дня: Хиросима 6, Нагасаки 9 августа.
И на земле разразился мир.
Из дневника эскадрильи 2/33: «31 июля 1944 года. Самолет „Локхид“ Р-38. Задача: аэрофотосъемка на юге Франции. Пилот Сент-Экзюпери с задания не вернулся».
Прощайте, Сент-Экзюпери.
Часть II
МИНУТА МИРА
Размышления вдвоем с политологом
— Это момент исторический, запомните, — сказал мне сибирский геолог Олег Московцев. — До сих пор нефтяные реки текли с запада на восток страны. Теперь мы переключим рубильники, и они поплывут с востока на запад. Нефть и газ погонят компрессоры, так же как из-под земли мы извлекаем их с помощью давления сеноманского пласта.