Этот полет — прелюдия к 1986 году, объявленному ООН Годом мира. А в Году мира — апофеоз: всемирный референдум со свечками.
— Все, кто за мир, пусть выйдут ночью из дома с каким-нибудь огоньком в руках. При нынешней-то технике околоземной спутник — Око Мира — запросто сосчитает голоса. Какой праздник можно устроить, какое волеизъявление за мир! — слушая Бенсона, странно примолк даже лес. — Если не выйдут иные папы-мамы и не пустят своих детей, то по крайней мере все человечество будет знать: таких — ничтожно мало! Бактерии! В микроскоп не разглядеть!
Я поймал паузу в этом восторженном, но, увы, не абсолютном пророчестве и спросил:
— Как вы посчитаете, например, сколько же ученых выйдет?
Бенсон осекся.
— Да, тут нужно бы кое-что предварительно сделать, — сказал он, помолчав. — Нам необходимо что-то вроде деонтологии, кодекса врача. Работать только на благо человечества и не вредить ему. Кто не подпишет кодекс, тот не вправе носить звание ученого. Ни в какой области науки!
— А священнослужители? Большинство католических епископов в Европе против замораживания ядерных средств, так же как большинство протестантских пастырей в США. Если они и призовут паству взять свечи, то не внушат ли все ту же идею: дескать, миру мешает только «советская угроза»?
— Боже мой, как все сложно, — шепчет Бенсон, понурый, с глазами, полными слез. — А вы еще спрашиваете, какой же я веры! Да никакой! У меня одна теперь вера: бездействовать — преступление, грех! Размышлять — хорошо, но мало! Делать надо что-то, делать!
Право, да не в свое ли прошлое вглядывается Бенсон? Разве не расплатой за это прошлое стали годы уединения в Дордони, в котором замуровал он себя на манер мудреца, размышлявшего над природой Эго? Не зря любимый мотив его сказок — «глаза, обращенные внутрь себя…».
Все слуги давно отпущены из замка, бывший миллиардер сам колет дрова, выпалывает крапиву в огороде, а жена Мариз моет полы, возит в школу детей, готовит на всю семью. При той обширной переписке, какую ведет владелец замка, пришлось теперь компьютеру взять на себя и учет каждой почтовой марки. Беден Бенсон! — но светел душой. Мне пришлось оказаться у него в день… 16-летия свадьбы. Было французское шампанское, ну, и русская водка нашлась. Угораздило же меня рассказать, что по-русски с 15-летнего юбилея брак считается медным. Бенсон куда-то исчез, мы, правда, и внимания не обратили. Как вдруг по замку — шаги Каменного Рыцаря: топ! топ! Это Бенсон где-то среди замкового хлама отыскал медную чугунку на добрых сто кило — и положил к ногам невесты, задыхаясь, по-рыцарски отдав ей честь. Дочки визжали от счастья, Мариз утерла глаза, ну а мы с Бенсоном отволокли эту тяжесть назад, и он спросил: так, что ли, поздравляют невест по-русски? Я ответил: да, примерно так.
Но и самоочищение не принесло покоя: оно могло в лучшем случае загладить, но никак не искупить перед миром его вину. Вот почему еще раз сломана тесная оболочка Эго — и бывший преуспевающий милитарист стал борцом за мир. С грохотом распахнут ларь, извлечены оттуда сказки-наставления замковых лет, замигал буквенно-цифровой зеленью компьютер, накручивая выставленные автору издательствами счета-долги. Был Бенсон — талантливый изобретатель оружия. Был Бенсон — удачливый коммерсант, миллиардер. Был Бенсон — затаившийся в тиши философ-одиночка. И вот родился Бенсон — сочинитель книг, пронизанных страстной мечтой о мире. Проклято не только оружие убийства — все, что Бенсон наизобретал: торпеды, ракеты, Кнопки Смерти. Прокляты даже невинные, казалось бы, игрушки с баталиями и разрушениями: ведь рожденные тем же деструктивным умом изобретателей, они приучают к мысли о насилии, убийстве, хладнокровном восприятии чужого страдания. Бернар С. Бенсон уже глава целого движения: странная ветвь западного пацифизма, обращенного к детям, но через детей-то — ко взрослым… Во Франции, Англии, Голландии возникли даже «Комитеты Бенсона», где его «Книга о мире» и «Птица мира» стали руководством для чтения, размышления и действия. Еще не была отдана в печать «Птица мира», а «Комитеты Бенсона» уже вышли на взлетную полосу. Компьютер со всего мира принимал пожелания и поправки в рукопись: вместе с Бенсоном эту книгу писали тысячи людей, замышляя ее как политическую сказку-быль для детей всей земли.
— Четверть века назад я понял, что начинается космическая гонка вооружений, и, к сожалению, не ошибся. Предложение СССР начать переговоры о недопущении гонки вооружений на космических орбитах раз за разом отвергается американской стороной.