Завтра я ее даже в прихожую не впущу, пускай куртку под дверь просовывает.
Невысокая худенькая женщина в ярко-оранжевой куртке с надписью на спине «Морская полиция Лос-Анджелеса» закрыла за собой дверь подъезда и торопливо зашагала к автобусной остановке. Она выглядела настолько озабоченной, что не сразу заметила, как сильно идет дождь. Только ощутив на лбу холодные капли, она очнулась и накинула капюшон. На остановке никого не было, автобус только что ушел. Женщина расстроенно огляделась и заметила неподалеку телефонную будку. Она бросилась туда и, увидев исправный телефон-автомат, хоть и устаревшего образца, облегченно перевела дух. Она набрала номер по памяти, никаких записей, как ее учили.
— Это Луиза, — прошелестела она в трубку, не дожидаясь, пока там скажут «Алло». — Понимаете.., сегодня я столкнулась с чем-то странным… Что-то не так…
Она замолчала, слушая строгую отповедь, и не заметила, как дверь будки легко приоткрылась. Женщина краем глаза отметила какой-то блик на стекле, хотела повернуть голову, но из-за накинутого капюшона этот маневр не удалось сделать достаточно быстро. Рука в черной перчатке зажала ей рот, вторая рука натянула капюшон почти до подбородка. Трубка выпала из ослабевших пальцев и закачалась на шнуре. Свободной рукой убийца подхватил трубку, обернул металлический шнур вокруг худой шеи женщины и коротким резким движением затянул его. После этого он вытряхнул содержимое потертой сумки и переложил себе в карманы. Потом он послушал немного, как из трубки доносятся короткие тревожные гудки, усмехнулся и аккуратно надавил на рычаг.
Рано утром в мою дверь опять кто-то требовательно позвонил. Ну что же это такое, не квартира, а проходной двор. Помня наставления Олега, я глянула в глазок и сурово спросила:
— Кто там?
— Городская телефонная сеть, — не менее сурово ответил невысокого роста крепенький такой дядечка.
— Что — прямо-таки целая сеть? — осведомилась я. — И вся — в мою квартиру?
— Еремеев Юрий Павлович, — представился дядечка и сунул к глазку книжечку удостоверения.
Линза глазка исказила изображение, так что разобрать что-либо было невозможно, но уверенность и напор Еремеева производили впечатление.
— И что же вам, Юрий Павлович, нужно конкретно от меня?
— На вашем номере повышенная подсадка. Есть предположение, что у вас избыточное сопротивление. Нужно проверить телефонную проводку в квартире.
Я в таких вещах абсолютно не разбираюсь, он мог сказать мне совершеннейшую чушь, я бы и поверила. Но нельзя в конце концов до такой степени не доверять людям… Все же человек на работе. Помня об Олеге, я накинула цепочку и приоткрыла дверь.
— Покажите еще раз удостоверение.
Он послушно просунул удостоверение в щель, я прочитала:
— Еремеев Юрий Павлович.
Действительно, Юрий Павлович. А сверху странички напечатано: «Городская телефонная сеть».
— Хорошо, заходите.
Еремеев зашел в квартиру и огляделся.
— Где у вас телефон?
— В квартире два аппарата, один — в коридоре, второй в кабинете.
— В кабинете? — Мне показалось, что в глазах мастера зажегся излишний интерес. — Вот с кабинета я и начну.
В коридор, позевывая, вышел Гораций.
Мне сразу стало как-то спокойнее, однако этот мастер прореагировал на Горация совершенно не так, как все остальные посетители.
Обычно люди при виде здоровенного ротвейлера пятятся и спрашивают, не злая ли собака, или демонстрируют показное дружелюбие, чтобы скрыть внутренний страх. Еремеев же бросил на Горация оценивающий взгляд и как-то неприятно ухмыльнулся — мне показалось даже, что в этой ухмылке он чуть заметно обнажил клыки, как собака при виде противника… И Гораций, старый ленивый обжора, вздрогнул и попятился. Ах ты, несчастный трус! Защитник, называется! Не видать тебе мяса, как своих купированных ушей, переведу на овсянку!
— Хороший ротвейлер, — спокойно прокомментировал Еремеев, — крупный. Только перекормленный и стареет.
В его оценке мне послышалась скрытая угроза: «Стареет… Перекормленный… В общем, не защитник».
— Покажите, где у вас кабинет.
Я провела его в кабинет и встала, скрестив руки на груди.
— Вы занимайтесь своими делами, — бросил в мою сторону мастер, — я тут сам разберусь.
— Ничего, ничего, я посмотрю. Я люблю смотреть, как другие работают.
Он перевернул телефонный аппарат и глубокомысленно посмотрел на него снизу.
Потом подергал провод, прошел вдоль него до стены и потыкал пальцем в розетку. Покосился на меня, я всячески демонстрировала внимание — мол, все вижу, ничего не утаишь от моего взгляда.
Мастер вынул отвертку, снял крышку розетки, потыкал внутри отверткой и опять закрыл крышку. Снова покосился на меня:
— Вы мне водички не принесете попить?
В горле пересохло. Самой простой — из-под крана.
«Ага!» — подумала я.
Хочет меня из кабинета выпроводить.
Так вот фиг тебе!
— Зачем же из-под крана? Из-под крана вредно, там всяких примесей много — хлор, фтор, тяжелые металлы. Вот, возьмите минеральной.
Я открыла маленький бар тут же в кабинете и достала бутылку минеральной воды «Бонаква».
Еремеев сдержанно поблагодарил, отпил один глоток и поставил стакан на стол.
Потом снова взял в руки телефонный аппарат и начал разглядывать его с умным видом. Его действия мне нравились все меньше и меньше. Разумеется, я нисколько не разбираюсь в технике, но если он пришел, чтобы замерить сопротивление, то надо же приборами его замерять, а не пальцем и отверткой. Словно прочитав мои мысли, Еремеев открыл чемоданчик и вынул оттуда непонятно что. Но когда я подошла поближе и, вытянув шею, увидела этот предмет, то мне стало нехорошо, потому что Еремеев вынул из чемоданчика здоровенный гаечный ключ!