— Что случилось, милейшая? — мужчина подошел к женщине и приподнял ее опухшее и заплаканное лицо.
— Милый, дорогой мой рыцарь! Беда случилась вчера! — хозяйка снова застонала и залилась горючими слезами. — Вы-то спать пошли, а ваши рыцари остались дальше праздновать! Пили, пили, ели, ели, а потом стали развлекаться, окаянные! Стали к девочкам моим приставать и лапать без разбору, словно свора собак! Я было защищать полезла, но мне как двинули по лицу, я и отключилась сразу! А как очнулась, гляжу — беда бедовая! Мой-то муженек лежит рядом весь в крови, а моих девочек изверги…
Хозяйка не смогла договорить и снова стала рыдать, сотрясаясь всем телом. Ужасные мысли пронеслись в голове Эленора, тяжелые и злые. Он ненавидел все и всех: и этот проклятый город, и своих рыцарей, и эту семейку, устроившую такой бедлам, и свой бестолковый поход, и поиски призрачных бандитов, эту грязь и холодные влажные леса! Он не стал ничего говорить, быстро вышел из дома бургомистра и, спотыкаясь на неровной дороге, побежал в сторону замка, где вчера проходила оргия. По пути он видел нескольких рыцарей, безвольно лежащих в раскиданном сене и спящих, как свиньи, в грязи. Он увидел двух лежащих с ними женщин, и мысль пронзила его: «А что с Хильдой? Цела ли эта прелестная девушка?» Эленор ускорил свой бег и вскоре, слегка запыхавшийся, влетел в главный зал замка.
Представшая его глазам картина поразила его. Всюду валялись опрокинутые столы, кувшины и остатки трапезы. Рыцари его отряда лежали вповалку на столах и лавках. Смрад и запах спиртного разносился по всему залу под аккомпанемент натяжного храпа и посвистывания. Оружие и снаряжение было свалено в большую кучу. То тут, то там на полу были следы крови, разбросанные мечи и копья. Несколько десятков человек беспробудно спали. Эленор только успел подумать, что даже не распорядился выставить часовых в замке, и что так беспечно командиры не поступают. Злость на себя и окружающих снова стала возвращаться к нему, как он заметил какое-то движение. В глубине зала появилась девушка в белом платье, она медленно брела, пробираясь между столов и распростертых тел. Эленор быстро подошел к девушке и сразу понял, кто это. Перед ним стояла Хильда. Но эта хорошая новость сразу обернулась разочарованием, болью и ненавистью. Девушка узнала его, закрыла лицо руками и медленно сползла без сил на грязный и заблеванный пол. Эленор быстро подхватил ее, не давая окончательно упасть, и отнес к стулу. Он усадил Хильду и, не давая ей сползти, стал приводить в чувство. Но она никак не приходила в себя. Эленор заметил, что платье на девушке в нескольких местах порвано. Наполовину разодранный рукав обнажил ее тонкую руку, всю в кровоподтеках и синяках. Склоненная на бок шея открывала следы чьих-то грубых рук — ее душили, а разорванное снизу платье, приоткрывая синие от побоев ноги, было испачкано кровью. Эленор понял, что над юной красавицей ночью надругалась толпа пьяных и беспутных мужчин.
Сердце рыцаря бешено билось от злости и ненависти к своим рыцарям, от стыда, разочарования и безысходности. Жалость к девушке и яростная ненависть дали Эленору ответ, что делать. Он взял на руки бесчувственную девушку и понес ее домой. И только он внес ее внутрь, как его встретила мать Хильды. С громким воем и причитаниями она стала бегать по дому, расстилать постель и наполнять таз водой. Девушку уложили на чистые простыни, жена бургомистра обернулась к Эленору с искаженным от злобы лицом и неожиданно заорала:
— Вон! Прочь из моего дома! Подлецы! Насильники! Ненавижу вас! Чтобы вам такое пережить в своей жизни!
От крика женщины Хильда очнулась, застонала и приподняла руку. Но Эленор от стыда и страха вышел вон. Он медленно, словно в трансе, шел по избитой улице, но через какое-то время принял твердое решение и энергичным шагом направился в зал замка. Теперь его единственным желанием было наказать виновников, а значит убить обидчиков девушки.
Он в ярости забежал в зал и, подойдя к первому попавшемуся рыцарю из его отряда, вынул меч из ножен. Эленор поднял оружие двумя руками, желая пронзить распростертое перед ним тело, как вдруг чей-то голос крикнул ему: