Не глядя на него, скинула одежду и нырнула под одеяло, демонстративно повернувшись к нему спиной. Судя по звукам, Джереми немного постоял, посопел, размышляя, как быть, а после сдался и последовал моему примеру.
Выключил свет, подошёл к постели и начал раздеваться. Вздох облегчения вырвался у него, когда он снял и аккуратно прислонил к тумбочке протез. Видимо, его ношение не очень удобно для него.
Кровать ощутимо прогнулась, когда Джереми лёг и накрылся одеялом. Ощутив тепло, пышущее от его оголённой кожи, я подумала, что не смогу уснуть: к взвинченному состоянию добавилось возбуждение от близости сильного мужского тела.
Но, на удивление, стоило закрыть глаза, как меня тут же сморило.
* * *
Тьма окутывала со всех сторон, но я знала: он здесь. Она казалась такой плотной, живой и втекала щупальцами в нос при каждом вдохе. Ныряла глубже, легонько касаясь носоглотки, и через горло падала вниз, опутывая сердце липким холодом: он рядом. Он пришёл за мной, и в этот раз мне уже не сбежать.
«Подойди, я тебе ничего не сделаю, девочка…»
За эти годы я почти успела позабыть этот вкрадчивый голос, но теперь он звучал везде и нигде, заставляя задыхаться от ужаса. Прерывистыми глотками я хватала воздух, захлёбываясь, будто тонула в холодной толще воды.
Этот голос… Я узнала его сразу, с первого звука. Будто и не было нескольких лет покоя…
Я пыталась кричать, звать на помощь, но горло перехватило, и воздух покидал лёгкие с надсадным сипом. Рвалась, пыталась проснуться: это сон, сон, всего лишь сон! Но кошмар не отпускал из цепких когтей.
«Стой смирно, я просто посмотрю…»
Его холодные руки сотнями пальцев заскользили по телу, сковывая и вмораживая в лёд: он догнал, пришёл! Он здесь, здесь! Это не сон, не сон!
В отчаянии забилась, чувствуя, как от его прикосновений остывает тело. Неистово колотящееся сердце пылало огнём в попытке победить мрак, подкрадывающийся к нему всё ближе. Скакало так, что кости в груди и боках ломило и выкручивало до треска.
«Ничего не сделаю…»
И он не врал. Он никогда не причинял мне боли. Но его касания убивали меня. Крали жизнь, как Смерть ворует последнее дыхание умирающего. От его пальцев тело будто истончалось и таяло, сливаясь с темнотой.
«Я просто посмотрю…»
Присваивал каждый миллиметр, безжалостно подкрадываясь к сердцу. Лишая надежды вырваться, выжить.
«Стой смирно…»
Выгибаясь дугой всем тем, что осталось от меня, я пыталась сбросить его руки, вырваться из них. Но их как будто только становилось больше и больше. Они липли, сливались в одну омерзительную массу и ползли, ползли…
На этот раз я достигла предела: грудную клетку выворачивало от боли, будто кости, наконец, сломавшись, расходились, раздирая плоть острыми рваными краями. Сердце напряжённо хлюпало, зашедшись в безумной скачке, и разрывало само себя, не в силах вынести безумный темп. Я чувствовала кровь, стекающее по нему горячими струями, и понимала – это конец, сегодня я умру.
– Кэссеми…
Зов, пробивающийся сквозь мрак, заставил дрогнуть пальцы-руки. Этот голос… отчего он мне кажется знакомым?..
– Кэсс…
Тепло, идущее от этой интонации, тонкой нитью тянулось ко мне, и я схватилась за него, точно утопающий за соломинку. Устремилась навстречу: молю, говори ещё!
– Вернись ко мне, Кэсс…
Чем ближе, чем громче звучал голос, тем зыбче становилась тьма. Дрожала, как если б в звуке было солнце, и отступала, нехотя выпуская добычу из плена.
– Прошу, не оставляй меня, Кэссеми…
Холодные пальцы ещё пытались меня удержать, но я уже окрепла и рвалась на голос. С каждой секундой силы возвращались ко мне.
– Кэссеми… Вернись ко мне…
Да, зови меня! Прошу, не исчезай! Зови меня ещё, ещё! Я здесь, почти нашла…
Я тут.
Вынырнула прямо в объятия Джереми. И в тот же момент поняла: именно его голос вернул меня. Именно на его зов я шла.
Но холод ещё не до конца отпустил меня. Липкая испарина покрывала тело, а из-за неуёмно клацающих зубов я не могла говорить. Мышцы закостенели в перенапряжении, и мне стало сложно шевелиться, тело было будто каменное, не моё.
– Останься со мной, Кэсс… – сжав в объятиях, в мою макушку шептал Джереми, поглаживая по спине. – Дыши, дыши… Проклятье, как же ты меня напугала! Я думал, ты умираешь… Никак не мог разбудить тебя… Чего ты так боишься?
Продравшись сквозь сведённое горло и в жилы натянутые мышцы лица, надтреснутым, точно поцарапанного песком, голосом смогла ответить: