За дверью слышится звон ключе и стали. Надзиратель, Палач и Мучитель, они всегда приходят втроём, оглядывая своих жертв и сразу прикидывают, чем сегодня можно поживиться.
Мучитель входит первым. В его руках уже сверкают начищенные ножи. Единственное, что ещё не покрылось толстым слоем ржавчины и засохшей крови. Уж за этим мужчина следит. Он оглядывается пленников внимательным взглядом, чуть задерживая на Иллайзе, а после остановив на столе с инструментами. Вот там ржавчина и кровь гуляют в полной мере. Покрывают металл, разъедают его изнутри, медленно уничтожают. Грязь... В этом маленьком, неуютном помещении всё было покрыто грязью. Земля смешанная с кровью и дождём, потом и слезами.
- Господин Надзиратель, вы хотели заняться пленником сами, прошу, - Палач чуть наклоняет голову, он ожидает продолжения и оно не заставило себя ждать.
Надзиратель берёт начищенный нож. Раздавшийся крик заставляет Иллайзу заткнуть уши, закрыть глаза и лечь прямо на землю, слизывая беспрестанно стекающие слёзы.
Дверь снова открывается. Протяжный скрип заставляет пленника поднять голову и всмотреться в лицо визитёра. Новый человек, незнакомый, так же внимательно смотрит в ответ.
- Ты ведь и них? — в голосе сквозит презрение, мешается с приглушённой временем тупой, безысходной болью. — Их этих дикарей?
Взгляды мужчин скрещиваются, напряжение нарастает с каждой минутой. Племя дикарей… Неподвластные Князю, дикие, неподкупные монстры, звери… Пленник глухо смеётся, кривится от боли в стёртых до крови запястьях, смеётся ещё раз. Они пришли и увели с собой людей. Взяли обещанную дань, разбавили кровь, смешали её со своей. Девушки, женщины, пара детей. Малая цена за спокойствие в Землях Сна. Промолчать бы, опустить голову, сделать вид, что не услышал, не понял, но упрямство берёт своё. Проклятая гордость как всегда играет злую шутку.
- Из них, вот только тебе это нисколько не поможет. Явился вымещать на мне злость, не думай, что я испугаюсь.
Незнакомец мрачнеет, оглядывается на дверь и в его глазах мелькает тень тревоги. Снаружи возятся дозорные, отдавая пост отдохнувшим сослуживцам и докладывая о спокойствии. Всё тихо, пленники на месте, никто не заходил и не выходил. Ложь в каждом слове, непреднамеренная ложь, отравляющая разум и приносящая эфемерное спокойствие. Не потому ли дикие люди так легко пробрались во вроде бы защищённое поселение, увели тех, кто им приглянулся, пожертвовав лишь одним своим человеком? Глупость неискоренима. Глупость всегда найдёт возможность пробраться в самый защищённый разум, в самое закрытое сердце. Пленник снова опускает голову, всем видом показывая своё отношение к происходящему, но собеседник не отступает.
- Мне нужно другое и ты поможешь.
- Даже если это будет столь глупо, что даже неинтересно? — хочется ударить упрямца.
- Тебе неинтересен шанс спасти свою шкуру?
Пленник усмехается. Под его ногами высыхает лужа крови. Если приглядеться, можно заметить кусочки кожи и пряди светлых, почти седых волос.
В углу попискивает серая крыса. Волоча за собой лысый хвост она в мгновение ока пересекает всю комнату и забегает в глубокую щель. Наружу высовывается лишь острая мордочка, а внимательные глазки поблёскивая следят за передвижениями людей.
- За всё нужно платить, за спасение моей шкуры тоже. Ты не получишь денег, лишь смерть в конце нашего пути. Какой смысл спасать потенциального убийцу?
- Ты вернёшь мне жену и детей, доведёшь до них, отпустишь нас, а я помогу тебе вернуться в своё племя и не убью сейчас, когда стража не так внимательна, а крики скроет шум дождя. Умереть в бою почётно, но здесь смерть будет грязна и бесславна, а Слепой Бог никогда не возьмёт тебя в свои чертоги.
Мужчины пересекаются взглядами и замирают, подвергнувшись внутренней битве. Два сильных человека, ни один не хочет сдаться и поверить другому без клятв, обещаний, жертв, крови. Самые страшные битвы не в полях и морях, не в осадах и кровавых сражениях, не в предательстве и обмане, они всегда происходят внутри человека, в самых глубинах его сердца, разума и никто никогда не может предсказать исход этой битвы.
Крыса попискивает в нетерпении. Если свободный человек уйдёт она сможет пировать спокойно, не бояться за себя. Пленники обессилены, один из них потерял много крови. Кровь… Её крыса слижет первой. Переварит, сохранит в своей памяти, пока голод снова не проснётся. Потом начнёт грызть ноги, доберётся до костей, обглодает, иссушит. Всё выше и выше, где есть живот, мягкий, податливый, со вкусным жиром, накопленным годами. Но свободный человек не хочет уходить. Он стоит в ожидании ответа, раздражая своей медлительностью. Ждёт, нервно покачиваясь с ноги на ногу и тихо пощёлкивая языком.