Он заходит в мою клетку, расширяет границы, раздвигает прутья и ложится, кладя голову на мои колени, словно мы два возлюбленных, встретившихся сквозь века, дабы больше никогда не расставаться.
А сердце бьётся…
Я кричу так громко, как только возможно, но его дыхание обжигает и мне больше не вздохнуть. Лишь когда лёгкие горят огнём, а на глазах выступают слёзы, он позволяет жить и мне вновь приходится мириться со своим положением, пытаясь поднять ослабевшие руки.
- Моя…
Он настолько стар, что сам уже не помнит, но люди этого не видят.
Он проходит между ними, сладко улыбаясь и они думают, что перед ними очередной сумасшедший, заметивший одну ему понятную истину.
Но ведь так и есть.
Мне хочется закричать, что человечество слепо, но я лишь закрываю глаза и зарываюсь пальцами в его волосы, пытаясь уснуть. Он шепчет мне на ухо колыбельные. Я от них плачу каждую ночь.
- Роди мне дочь… Она будет умна не по годам и откроет им всем глаза. Роди…
Порой мне хочется всё забыть и поддаться на его уговоры. Хочется осознать свою слабость и закончить эту тягостную борьбу с самой собой. Руки слабеют, голова тяжелеет, я уже не могу сказать, сколько ещё продержусь.
А его глаза истекают медью.
Попробуйте остановиться и заглянуть под куст, под дерево, всмотреться в его кору, разглядеть листву, заметить в щелях асфальта маленьких, копошащихся жучков, ползущих гусениц, снежинки, не похожие друг на друга. Разглядите этот мир, ведь вы ещё имеете такую возможность.
Если бы да кабы…
Он лежит рядом со мной даже не пытаясь двигаться или причинять боль и я вижу в его глазах непомерную усталость.
В человеческой природе есть одна прекрасная черта, которая позволяет сгладить все острые углы. Сознание таким образом пытается не допустить сумасшествия, защищая своего обладателя всеми известными ему методами. Вот только когда ты раз за разом погружаешься в пучину безысходности, то встаёт вполне логичный выбор – сойти с ума или смириться. И каждый делает свой выбор.
- Давным-давно девочка пыталась сбежать, но король нашёл её, не давая сделать одной ужасной ошибки, о которой ей ещё предстояло узнать, - его лицо разглаживается, когда он слышит мой голос. – Он был силён и прозорлив, всеми силами пытался помочь девочке стать иной, более умной, выносливой, правильной. Он держал её в огромной клетке и пытался любить, вызывая ответное чувство, но она долго пыталась с ним бороться. Её возлюбленный король хотел не власти, не богатств и даже не жизней, он просто был ужасно одинок, пытался оставить рядом с собой ту, кто, как ему казалось, могла украсить его покои, но она оказалась предательницей и украла сердце своего короля.
Я целовала его как в последний раз, а его холодные губы были податливы и мягки. В глазах замечала своё отражение, а потускневшие волосы наливались цветом.
Он уничтожил мою оболочку, моё тело, начиная новую историю, новый шаг, который следовало преодолеть. Конец всё ещё значит начало.
Легенда вторая. "Саламандра"
Много лет назад, когда ещё солнце освещало мир красным, а кузнецы на тучах звонко стучали молотами по наковальням, жила в мире прекрасноликая Саа. Жила она в маленьком домике на берегу реки, слыла доброй девушкой, любящей мать, отца и семерых братьев. Самой младшей была, самой любимой, близкой сердцу. Не слышала в свой адрес ни слова плохого. Ни голоса громкого.
Каждое утро выходила Саа на улицу, набирала в реке воду студёную, полоскала руки белые. Весь день то в трудах, то в заботах, не вздохнуть толком, не погулять.
Проводила братьев старших в дома их новые, наготовила на свадьбы кушаний, напекла пирогов, насобирала ягод. Поглядела на всё да спросила, отчего же её горемычную, никто замуж не зовёт. Али не люба она никому, али не приглянулась фигура статная, лицо точёное.
Нахмурилась в тот день мать, потемнело в комнатке.
- Уж не говори так дочка, - покачала тогда головой. – Как услышит чародей злой, Кукольник, твои слова, как придёт в наш дом просить твоей руки. Не живут его жёны долго и ты не думай. Жди лучше, не вечер ещё.
Погрустнела Саа, осунулось лицо, опустились руки, потускнели глаза. Всё вокруг неё девицы-красавицы бегают, свадьбы играют, в хороводах кружат, косы с бубенцами заплетают.
И стал ей свет немил, да не слушает мать, только грозит, чтоб ночью за ворота не ходила.